Севастопольская страда - Евгений Александрович Белогорский

Как бы Мехлис не был взвинчен сомнением генерала в нужности наступления, но с логикой его предложения согласился.

— Хорошо. Я думаю, это будет честно в отношении друг друга, но прежде чем звонить ответьте мне на вопрос. Если товарищ Сталин прикажет вам наступать, вы это сделаете или будете искать новые увертки?

— Я это сделаю, товарищ Мехлис — твердо заверил собеседника Рокоссовский и посмотрев ему в глаза, Мехлис не нашел повода усомнился в его искренности.

Полный уверенности в благополучном для себя исходе спора, Мехлис быстро связался сначала с секретарем Сталина Поскребышевым, а затем и с самим вождем. С плохо скрываемым превосходством он слушал, как Рокоссовский докладывал Верховному положение дел, как вождь делал различные уточнения и генерал отвечал ему.

Вот разговор закончился и по расчетам Мехлиса Сталин должен был дать гневную отповедь собеседнику, но вместо этого в разговоре возникла пауза, а затем Верховный спросил. — Как вы считаете, товарищ Рокоссовский, смогут выдержать войска фронта удар врага или нам следует ожидать наихудшего варианта развития событий? — голос вождя был немного глуховат, но для главного комиссара страны он прозвучал оглушительным громом.

— Мне трудно ответить на этот вопрос, товарищ Сталин, не зная точного места наступления, — честно признался командующий, — исходя из логики, самый удобный и эффективный удар во фланг армии генерала Львова. Однако генерал Манштейн умный и хитрый противник, и он может предпочесть нестандартный ход, как в центре фронта, так и на его южном фланге. Более точно можно сказать после первых суток немецкого наступления.

— Хорошо, я задам вопрос иначе. Все ли вы сделали для того, чтобы не допустить прорыв фронта врагом, а если это случиться не дать немцам развить успех? Ведь насколько мне не изменяет память, вы начали возводить дополнительные оборонительные рубежи, с целью дезинформации противника. Насколько успешны ваши результаты в этом направлении.

— Да, мы многое сделали по укреплению наших позиций и за оставшееся время постараемся достичь максимума по этому вопросу — радостно заверил Сталина Рокоссовский, поняв, что вождь не настаивает на немедленном наступлении.

— Я обязательно передам ваше сообщение маршалу Шапошникову, и мы примем решение по вашему фронту, товарищ Рокоссовский. Но пока суть, да дело немедленно начинайте укрепление вашей обороны не только на её первых рубежах, но и на вторых и даже третьих. Пусть по этому поводу товарищ Мехлис обратиться к местным партийным руководителям для привлечения к строительным работам мирного населения Керчи.

— Он уже обращался, и местные товарищи оказали нам существенную помощь.

— Пусть обратиться ещё раз. Когда враг стоит у ворот города, каждый его житель должен внести свой вклад в его оборону. Так и передайте, товарищу Мехлису. У него очень хорошо, получается, поднимать народ на борьбу. Вы все поняли?

— Да, товарищ Сталин, понял. Разрешите выполнять?

— Выполняйте. Вечером мы вам позвоним, будьте у аппарата — сказал Верховный и связь прервалась.

За все время разговора, Мехлис ни разу не пытался вклиниться в него, хотя имел для этого все возможности, благодаря второй трубке. У аппарата правительственной связи такая функция имелась. Сначала это было ненужным, а потом уже было поздно. Вождь принял решение, и спорить с ним Лев Захарович не рискнул, уж слишком отличался нынешний Сталин, от Сталина трехнедельной давности.

Получив конфуз, Мехлис не стал выяснять его причину, а моментально с головой окунулся в работу. Многие московские интеллигенты называли бы его «хамелеоном» но, ни у Рокоссовского, ни у Зиньковича и мысли не было сравнить заместителя наркома с этим пресмыкающимся. Перед ними стоял энергичный и деятельный человек, получивший к исполнению приказ.

— Куда следует направить гражданское население на строительство оборонительных рубежей? К генералу Львову или Черняку? — деловито спросил Мехлис, нависнув над картой полуострова.

— Нет, Лев Захарович, людей следует направить на Турецкий вал и внешние обводы Керчи, и чем скорее, тем лучше.

— Даже так? По-моему вы неверно понимаете слова товарища Сталина относительно вторых и третьих рубежей обороны, уделяя им излишнее внимание, при этом забывая о передовых рубежах фронта — не согласился с генералом Мехлис.

— За передовые рубежи я относительно спокоен. Единственным их слабым местом является противотанковая оборона. Во многих местах она расположена в одну линию, а не эшелона как того предписывает директива Ставки. Генерал Казаков постоянно занимается исправлением этого дефекта и будем надеяться, что успеет к 7 мая. Что касается Турецкого вала и внешнего городского обвода, то согласно рапорту подполковника Москальца, земляных работ там осталось немного.

— Вы намерены оставить там дивизию генерала Книги и 156 дивизию полковника Алиева или перебросите их поближе к передовой?

— Турецкий вал то это идеальное место для обороны и оставить его незащищенным преступная ошибка. Пусть дивизии Книги и Алиева пока останутся на этом рубеже в качестве фронтового резерва. Ответственным командиром этого рубежа я хочу назначить генерала Козлова. Вы не возражаете, Лев Захарович? — Рокоссовский вопросительно посмотрел на «мучителя генералов» ожидая энергичных протестов, но они не последовали.

— Я уже говорил вам, Константин Константинович, что Козлов — это ваша головная боль. Если считаете нужным назначать — назначайте, вы командующий фронтом — отрезал Мехлис.

— С валом и резервами решили. Теперь давайте рассмотрим ещё один важный вопрос. Предположим, что враг все-таки прорвал нашу оборону и бросил в прорыв свои танки. За северный фланг я спокоен. Там высокая плотность войск и быстрого продвижения немцы не достигнут, а вот южное побережье будет полностью открытым — генерал сделал паузу и Мехлис моментально развил не высказанную им мысль.

— Степь, оборонительных рубежей нет и для немецких танков, не составит большого труда быстро «добежать» до вала. И чем вы намерены им противодействовать?

— В первую очередь штурмовиками «илами», но учитывая, что их у нас всего одиннадцать, этого мало. Самый лучший вариант это корабли; крейсер или несколько эсминцев, которые смогут атаковать танки врага в лоб, с боков и сзади. Я уже обращался к адмиралу Октябрьскому с просьбой выделить отряд кораблей для поддержки нашего наступления со стороны Азовского моря, но он подобен царю Кощею, что чахнет над златом. Упрямо требует воздушного прикрытия, без которого отказывается