Призма тишины - Роман Викторович Титов

Пока я тонул в размышлениях, Эйтн уверенно заявила:

– Договорились.

– Что?! – Я, кажется, даже вздрогнул. Выступил чуть вперед и, вернув взгляд паучихе, заслонил Эйтн собой. – Вот уж не думаю!

– А какой у тебя выбор, детка? – Мама Курта покачала необъятным брюхом. – Сделка есть сделка.

– Я на нее не соглашался!

Эйтн довольно грубо отпихнула меня в сторону, притом с такой силой, что я едва сумел сохранить равновесие и не завалиться на бок.

– Сет, прошу тебя, не встревай. Все уже решено.

– Кем? Тобой? – Меня немного потряхивало, но отчего конкретно, сказать было трудно. Я вроде как злился. Злился на Эйтн за то, что принимает решения, даже не попытавшись узнать моего мнения. А еще сходил с ума от страха. Потому что, если дело не окончится успехом, та, кто был мне теперь ближе всех разумников в этой Галактике, лишится головы. Просто ради прихоти обожравшейся слизняков пиратки.

– Эта дрянь уже на мне, если ты не заметил. Так какой смысл спорить? Просто смирись. И делай, что она велит.

Паучиха разразилась новой порцией безудержного стрекота.

– Видишь, детка? Твоя подружка куда смышленей. И предприимчивей. Будет мило, если вы отправитесь на дело вдвоем. Даже интересно. Воспользуетесь корабликом той безумной карги. Он вам обоим как раз под стать – столь же непредсказуемый и резвый. Заодно не будет раздражать меня своим присутствием в ангаре. Есть, знаешь ли, в вас лейрах что-то пугающее.

– Тогда зачем с нами связываться? – резонно спросил я.

Мама Курта явно посчитала вопрос оскорбительным. С горем пополам развернувшись в узком коридоре, она отползла к, казалось, впавшему в шок Стилгу. Сковырнув с себя свежий комок вязкой субстанции, она коснулась руки здоровяка и парой ловких движений устроила ему нечто вроде перевязки.

– Не волнуйся, малыш. Как только они вернутся, мы сделаем тебе протез, и твои пальчики будут лучше прежних. Вот увидишь. Мама не поскупится.

Динетин пробубнил в ответ что-то невнятное. Мы с Эйтн переглянулись, но ни я, ни она не нашли, как это прокомментировать. Будто почувствовав это, паучиха оглянулась:

– Краус вас проводит.

На сопротивление времени не было. Как и на споры. Тюрбан вел нас в ангар. Всю дорогу он держал бластер нацеленным мне в голову, хотя смысла в этом большого не было. Мама Курта умно меня обезоружила. Метафорически, само собой. Наградив Эйтн смертоносным ошейником, она не только подстегнула согласие на сделку, но и обезопасила себя и свою кодлу от любых поползновений с моей стороны. При этом я не понимал, что конкретно подоткнуло ее попытаться разыграть именно эту карту. Слишком развитая интуиция? Или некая частная беседа, детали которой еще только предстояло выяснить? Двигаясь по одному из кишкообразных коридоров, я покосился на Эйтн. Та вышагивала с королевским достоинством, держа голову прямо и сохраняя маску невозмутимой надменности. До странного сильно хотелось прикоснуться к ней, утешить. И если б в голову не лезли сплошные банальности, я бы, наверное, так и поступил. О том, чтобы попытаться дотронуться до ее сознания ментально и речи быть не могло. Окружив себя аурой неприступности, Эйтн четко дала понять, что от нее сейчас лучше всего держаться на расстоянии.

– Шевелись, давай! – Тюрбан без всякой нежности подтолкнул меня в спину.

Не будь я лейром, распластался бы на полу, а так только оглянулся:

– Ты бы полегче с этой штучкой.

Эйтн никак не отреагировала, а вот губы пирата изогнулись в кривой усмешке, обнажив часть кривых, но удивительно белых зубов.

– Что, лейр, боишься ненароком шкурку попортить?

Сделав вид, будто всерьез обдумал его вопрос, я склонил голову набок:

– Возможно. Только не свою. – И для наглядности заставил бластер разрядиться разок в потолок.

Тюрбан всполошился и уставился на зажатое в собственных руках оружие, будто на ядовитую тварь.

– Что за хрень?!

Я с трудом подавил улыбку.

– Прошу, будь аккуратнее.

Тот не ответил, но зато наградил таким взглядом, что мне пришлось закашляться. От рвущегося наружу смеха. Наивно полагая, будто знает о лейрах и их способностях все, что можно, Тюрбан, как и большинство малообразованных нормалов, не представлял, на какое коварство мы на самом деле способны.

– Все не наиграешься?

Я не сразу понял, кто это сказал, но как только развернулся в сторону, куда мы, собственно, и направлялись, увидел стройную фигурку, сильно ниже и раза в четыре у́же здоровяка-динетина. Судя по голосу, женщина, хотя судить по наполовину скрытому под вуалью лицу было трудно. Все, что мне удалось заметить, прежде чем она выстрелила, это темную, как у Тюрбана, кожу, большие черные глаза под бровями вразлет и сплетенную из десятков тоненьких косичек корону.

Как только предупреждающий выстрел ушел в молоко, я рискнул ответить:

– А мы играли?

– Не с тобой разговариваю, – отрезала Вуаль и, покачивая округлыми бедрами, прошествовала мимо нас с Эйтн, словно мы оба были не более чем манекенами. Приблизившись к Тюрбану, она уперла дуло бластера тому в нагрудник. – Знаешь, милый Краус, иногда я думаю, что Мама тебя переоценивает. С лейром и его подружкой нельзя так. Забыл, насколько они важные шишки? Мама любит гостей баловать, а не пугать.

Тюрбан, все это время глядящий на Вуаль сверху вниз, расплылся в улыбке. Не в оскале, каким баловал нас с Эйтн, а в искренней улыбке, которую дарят только по-настоящему близкому разумнику. Не переживая из-за бластера, упиравшегося ему в грудь, он протянул руку к полоске ткани, скрывавшей нижнюю половину лица пиратки, и, приподняв ее, прилепился губами к чужому рту.

Это оказалось настолько неожиданным и… страстным, что я попросту не мог не смутиться и не уткнуть глаза в пол.

Целовались они долго – гораздо дольше, чем позволяли приличия, – и громко, по-звериному неуклюже. Как будто слишком много времени провели порознь и никак не могли насытиться друг другом. Стало не то чтобы неловко, но неприятно. Чувствуя себя сущим подростком, я кашлянул.

– Э-э-э, нам бы поторопиться.

Казалось, никто не услышал моих слов. Я беспомощно повернулся к Эйтн. Чутье подсказывало, что госпожу Аверре в принципе мало что могло смутить. И уж точно страстные лобзания парочки пиратов в этот список не входили. Выпятив нижнюю челюсть, она, изображая крайнюю степень брезгливости, громко отчеканила:

– Время!

Это сработало. Вуаль на мгновение отлипла от