Боевой космос - Йен Дуглас

А какая толпа!

Шестеро морских пехотинцев замерли, рассматривая окружающих во все глаза и комично приоткрыв рты. В комнате собралось не меньше сотни гостей. Они стояли, сидели или лежали в неуклюжих позах на беспорядочно разбросанных, казалось, выраставших из пола диванах. Многие мужчины и женщины были обнажены или полуобнажены, вместе с тем на большинстве были браслеты и сложные высокотехнологичные шлемы, полностью скрывавшие лица, а их кожа светилась изнутри. Не раздетые — наряженные самым дичайшим образом. Гарроуэй задавался вопросом, а проводится ли здесь конкурс на самый сложный и сногсшибательный костюм?

— Это твой дом? — спросила у женщины Кэт.

— Что? Ты смеешься? Конечно, нет, это — сенсотека! Называется «Звездные обломки», и это — часть микрограда. Часть его сервиса, понимаешь?

— Снимете плащи? — задал вопрос блестящий, обтекаемой формы робот, проплывая над полом. Гарроуэй и все остальные сняли плащи, накинув их на услужливо подставленные бесчисленные руки робота. — А одежду, дамы и господа?

— Простите? — спросил Вомицки.

— В чужой монастырь, дружок, со своим уставом не ходят, — произнес Гарроуэй, указывая на толпу.

— Спасибо, я лучше останусь в форме, — проговорила Кэт.

Гарроуэй решил поступить точно так же.

— С нами все в порядке, — сказал он парящему роботу. Тот, казалось, что-то неодобрительно прожужжал, но тут же растворился в пелене красного тумана. Появление в общественных местах в обнаженном виде уже давно было узаконено в большинстве южных и западных штатов, а на борту корабля у мужчин и женщин не так уж много возможностей хоть что-то друг от друга скрыть. Так что проблема заключалась не в самой наготе.

Здесь было нечто другое. Гости не полностью обнажены, но всячески разукрашены: внутренней наноподсветкой, различными устройствами, которые, казалось, вырастали прямо из кожи, и многочисленными ювелирными украшениями. Странно, но Гарроуэй подумал, что голый и обнаженный — не одно и то же. Раздевшись в этой веселой компании, шестеро морских пехотинцев выглядели бы как ощипанные цыплята, по крайней мере их сине-красно-белая парадная форма служила им неким украшением.

— Вам нужно вот что, деды, — произнесла, возвращаясь к ним, Теган и протянула пару изящно украшенных и тонких шлемов. Крылатый ангел в шлеме с фиолетовыми флуоресцентными татуировками и красавец в коротком бальном наряде семнадцатого столетия вручили еще четыре.

— Для чего они? — поинтересовался Лобовски, нерешительно вертя в руках один из них.

— Вы никогда не надевали техношлемы? — смеясь, спросил ангел.

— Натягивайте! — приказал им парень в бальном наряде. — Смелее! Вам сейчас быстренько вставит!

Гарроуэй неуверенно надел протянутый ему шлем. Сквозь непрозрачное забрало невозможно было ничего разглядеть. Он ощутил приятное покалывание в затылке и висках.

А затем…

Все вокруг взорвалось цветом и светом, в голове зажурчало множество голосов. Он снова обрел способность видеть, несмотря на непрозрачное забрало. Шлем получал всю информацию из окружающего мира и каким-то образом передавал ее прямо на его мозговой имплантат. Зрение стало острее, четче, на него обрушилась целая лавина ранее невиданных деталей.

Похоже на подключение к тактической сети во время боя, только глубоко внутри появилось нечто странное, очень глубокое и очень чувственное. Мгновение спустя он понял, что это удовольствие.

— Как ощущения? — спросила Теган, и ее голос проникал в его сознание словно струящийся шелк. — Мило?

— Интересно…

На это вполне можно подсесть. Он был не против ощущения удовольствия как такового. Но дело в том, что все эти радостные ощущения возникали и исчезали, появлялись, вспыхивали и гасли без какой бы то ни было мысли, толчка или воли с его стороны.

Такое чувство, словно его наноимплантат завладел всеми его ощущениями. Оглядевшись, он увидел, насколько привлекательнее стали тела окружающих людей. Мужчины казались привлекательнее, мускулистее, спортивнее, женщины — изящнее, их лица красивее, груди полнее и округлее. Мужчина в бальном платье превратился в прекрасную женщину, чей наряд заблистал вспышками синего и серебряного. Многие гости вообще обернулись диковинными существами; с подиума неподалеку на них смотрел горящий зелено-золотой лев с орлиными крыльями. Другие обрели еще более диковинные зооморфные очертания, стали ангелами, демонами или сразу и тем, и другим, и третьим. Реальны ли они? Или это иллюзия? Или и то, и другое? Кто-то постоянно трансформировался прямо у него на глазах.

Он стал слышать голоса, которые не мог услышать прежде, и невозможно было понять, слышал ли он реальные звуки или взаимный обмен мыслями.

— О, уверена, что фальшивка белее, правда!..

— Итак, она говорила «нет», а я — «да», а потом она снова — «нет», а потом…

— Ты слышал цитру Чоллин и Вашти?..

— Ну, мы с Рэн и Сильвой оттянулись. Может — позже, а…

— Меня достала эта новая религия, Галанинизм, и я подумал, правда, а почему она не может быть такой же, как Церковь Внимательных Звезд?..

— Зачем они приперлись? Фашисты…

Обрывок последнего разговора особенно выделялся своей грубостью. Гарроуэй пробовал сосредоточиться на нем и разобрал еще несколько слов.

— Ах, знаешь, эти армейские всегда прутся туда, куда их не просят…

— Эй, ты слышал? — громко поинтересовался Иглтон.

— Не обращай внимания, Родж, — ответил ему Гарроуэй. — Мы здесь в гостях.

— Кроме того, — рассудительно добавила Кэт, — они, очевидно, говорят о ком-то другом. Мы же не армия.

Гарроуэй сделал несколько осторожных шагов, нащупывая пол под ногами. Словно во сне, подумалось ему, где все оборачивается не тем, чем кажется.

— Сюда, — мысленно позвал его кто-то. — Прими, дед.

Ему в ладонь вложили серебристо-черный металлический шарик. Внимательно рассматривая и крутя его в руке, он пытался понять, что это такое и для чего предназначено, как вдруг шарик открылся. Гарроуэй ощутил сильный аромат лаванды и корицы. И… чего-то еще. Вдыхая его, он чувствовал, как волна приятного тепла из горла и легких устремляется вниз к пальцам ног, а затем по позвоночнику поднимается до самой макушки. Шлем подхватил ощущения, обострил и исказил их, вернув легким дрожанием чувств.

— Это законно? — поинтересовался Лобовски.

— Смешной вопрос, — прозвучал в его сознании чувственный женский голос.

— Это нумнум, мадам?

Гарроуэй пробовал сосредоточиться на этой мысли, но не мог.

— Что, черт возьми, случилось с полом? — спросил Иглтон.

Хороший вопрос. Когда Гарроуэй смотрел вниз, вместо пола под ногами плясали вращающиеся радужные круги из светящихся точек. С каждым нетвердым шагом рябь мерцающего цвета ширилась, сплетаясь в завораживающее колебание подвижного цветного муара светящихся точек.