Тучи сгущаются - Лориана Рава

Рядом был от руки написанный кем-то комментарий: "Вот как? Значит, считал-считал великих людей и не оценил Великого Манко? Что тогда стоят все эти подсчёты и расчёты? Неужели, по мнению автора, Манко уступал умом европейским королям?"

Бертран усмехнулся и глянул на другую книгу, которую всё-таки навязал ему Кипу. Звёздный Путь... Молодой англичанин думал про себя: "Как же всё-таки глуп их так называемый "великий амаута" Звёздный Путь, с которым здесь носятся как с писанной торбой, когда писал о неразумно устроенном обществе, неизбежной в нём, якобы, отборе наихудших и так далее. По его логике, Европа вообще невозможна, не может существовать как таковая. Мол, неразумно устроенное общество не может переплыть океан и баста! То-то их мудрецы растерялись от удивления, когда столкнулись с испанцами! Хотя Кипу доказывал вовсю, что как раз среди испанцев и был отбор на наихудших, мол, наиболее беспринципный и не любивший никого Франсиско Писарро возвысился над всеми своими дружками, в том числе и над привязанным к своему сыну Альмагро, мол, только худшие у нас и на плаву. Но это всё-таки значит, что даже испанские "худшие" оказались лучше местных лучших! Как ни крути, а медик нашёл причину всех здешних неудач. Здесь просто было изначально мало людей, умных и талантливых по природе, а Сыны Солнца и немногих достойных убивали, не давая оставить потомство. Потом европейцы, ну пусть даже испанцы, оплодотворили местных дев, и это дало краткий расцвет, но потом Манко и его преемники опять истребили лучших... А если лучших нет, то и страна в упадке. Но что же это получается? Значит, для спасения этого народа местные женщины должны иметь детей от европейцев? Но тавантисуйские законы запрещают браки с иностранцами. Неужели нужно, чтобы..." -- Бертран представил себе войну, орды завоевателей, горящие города и селения, насилия и убийства, и содрогнулся. Нет, даже скверная жизнь при Сынах Солнца большинству обывателей покажется раем по сравнению с этим. Надо или реформы провести, или чтобы местный народ сам сверг тираническую власть. Но как свергнуть, если лучших регулярно истребляют? Хотя, может быть, Пыльный Мешок знает секрет? Ведь в ссылке он не мог не думать о том, как выявлять лучших и уберечь их от тирании...

Золотой Подсолнух наконец закончил свой трактат, переписал его в трёх экземплярах и один из них вручил Кипу. Тот обещался посмотреть, но сказал, что пока из-за книжек некогда, и Золотой Подсолнух с лёгким сердцем на это согласился, не зная, как долго тот способен тянуть. Другой экземпляр он отдал Радуге, а третий через Лилию передал Первому Инке -- пусть показывает кому сочтёт нужным. После чего временно успокоился на этот счёт: всё, зависящее от него, он уже сделал и теперь остаётся только ждать.

Радуга вернула Золотому Подсолнуху рукопись, выглядела она при этом смущённой:

-- Понимаешь, Золотой Подсолнух, мне очень понравился твой трактат, но беда в том, что я раздел философии, связанный с хозяйством, не очень и сама понимаю. Вроде у тебя никаких ошибок не заметила, но дать отзыв не могу. Я могу поговорить со Слепым Старцем и привести тебя к нему.

-- А это не будет с моей стороны слишком дерзким?

-- Нет. Ведь если тебе вручат льяуту, то... будет лучше, если Он это одобрит. Его мнение тут очень весомо, весомее даже мнения Асеро, который явно заинтересован.

Разумеется, бывший монах и раньше слышал о Слепом Старце и даже видел его. Тот не жил полным затворником, временами его приводили в Университет, и его лекции были заметным событием. То есть на них спешили не только студенты, но и преподаватели старались отодвинуть свои дела и прийти. Разумеется, и Золотой Подсолнух их посещал.

Секрет популярности Слепого Старца был прост: здесь считалось, что одним из основных показателей мудрости амаута является его способность делать точные предсказания, а Слепой Старец был наиболее точен. Одним их последних предсказаний его было, что войны с Испанией не будет, всё ограничится торговой блокадой, и это оказалось точным. Насчёт Англии он столь точных предсказаний не делал -- говорил, что у него слишком мало достоверной информации для выводов. Впрочем, войну с Англией он не считал наихудшим вариантом, что настораживало многих.

И всё равно Золотой Подсолнух как-то внутренне трепетал. Когда-то в детстве похожий трепет у него вызывало первое причастие, потом монашеские обеты... Потом это всё стало будничным, пришло понимание, что многие из тех, кто имеет с этим дело постоянно, ни во что такое особенно не верят. Не верят, что Христос может сойти со креста, и всыпать нерадивому монаху. Вообще не верят, что за их мерзости последуют наказания, потому что кто бы решился совершать преступления, зная, что за них будет огненная лава?

В тавантисуйских богов бывший монах тоже не верил. Но в торжественных церемониях участвовал и не считал это лицемерием: ему нравилось ощущать единение со своим народом, от которого он был столько лет оторван. А боги... что же, если богами стали прославленные предки, то это не худший вариант. Во всяком случае, вера в тавантисуйских богов не склоняла ко злу.

С этой точки зрения свой собственный трепет перед Слепым Старцем Золотой Подсолнух не мог себе объяснить. Может, его как-то завораживала повязка, скрывавшая его глаза? Хотя нет, дело не в ней -- если тот так точно умеет предсказывать, может, и в самом деле общается с чем-то сверхъестественным, вроде "демона Сократа". А ещё ходили невнятные слухи, будто тот пророчил, что Тавантисуйю может пасть. Любой другой человек, сказавший такое, показался бы беспочвенным паникёром, однако если такое говорил Слепой Старец, то это было неспроста. И юноша решил про себя, что если таки попадёт к нему, обязательно спросит про это.

Вечером за ним зашла Радуга и сказала:

-- Золотой Подсолнух, пошли! Слепой Старец примет нас прямо сейчас.

У юноши возникла мысль надеть тунику поновее, но он тут же её отбросил -- слепому всё равно.

Когда они подходили к дому Великого Амаута, у юноши подгибались колени от торжественности момента. Слепой сидел в кресле, и по выражению его лица было невозможно понять ничего. Юноша точно не знал, когда и почему тот ослеп. Одни говорили, что он участвовал в битве, и это результат ранения, другие ? что он уже родился слепым или переболел в детстве. Но, так или иначе, он даже при всём желании не мог бы бросить юноше ободрительный взгляд из-под повязки, именно потому юношу и сковывал страх. Впрочем, всё это