Фантастика 2025-101 - Михаил Иванович Казьмин

охарактеризовать как безупречную, если бы не совершенно отсутствующее выражение лица. Уж и не знаю, где именно пребывала своими мыслями королева баварская, но точно не здесь. Принц Карл, светловолосый мужчина лет примерно тридцати пяти с очень жестким и недобрым лицом, на первый взгляд не очень-то и походил на своего двоюродного брата, но что-то неуловимо общее в их внешности заметить было можно. Да и не только во внешности — похоже, жесткость принца Карла была такой же маской, как и жизнерадостность короля. На общем фоне своих родственников кронпринц Людвиг смотрелся неожиданно естественно, то ли еще не овладев наукой создания и поддержания обманчивого образа, то ли сознательно никаким образом не воспользовавшись. Просто молодой человек лет двадцати с небольшим, статью и лицом пошедший явно в отца, только шевелюра погуще и почернее, да бакенбарды поменьше.

Нам пришлось рассказывать столь высоким особам историю наших приключений, за вычетом, естественно, событий, происходивших в домике на берегу озера, о каковых мы с Катей старательно умалчивали. Впрочем, первую скрипку в нашем трио играл Альберт, на полную мощь задействовавший свой талант рассказчика. Как и следовало ожидать, слушали нас с живым неподдельным интересом. Король Фердинанд даже изволил вызвать дежурного адъютанта, каковой с наших слов занес в записную книжечку имена всех, кто нам помогал. Из тех, кто мешал, нам был известен только полицмейстер Пассау фон Прюлль, но его король записывать не приказывал — уверен, что и так запомнил. Как и в том, что запомнил король уже бывшего полицмейстера.

Король вообще оказался слушателем внимательным и благодарным. Его величество пожелал также услышать подробности университетской жизни, а заодно и мои наблюдения о жизни в Баварии. Ну да, я-то даже и не «прайсс», взгляд у меня совсем свежий, так что и мне было интересно все это рассказывать. Понравилось, что мой рассказ король превратил в учебное пособие для наследника, прямо тут же проведя с ним урок на тему «Как управлять государством, чтобы вызвать благоприятные впечатления у иностранцев». Заметив это, я подпустил и негатива, но так, в минимальной дозировке. Вспомнив Вастля, мальчишку, что в Пассау проводил поиски Кати, я выразил осторожное недоумение тем, что паренек не ходил в школу, а проводил дневные часы в поисках заработка. Тогда-то и не догадался самого Вастля спросить, в чем тут дело, а сейчас вот вспомнил. Правда, подал я все это так, чтобы оставались пути отхода — мол, вот у нас тоже обучение в народных школах не ежедневное, может, я ошибаюсь и Вастль все-таки школу посещает… В итоге снова был вызван дежурный адъютант и в книжечке появилась еще одна запись.

— Граф Шлиппенбах, боярин Левской, — начал его величество, когда обед завершился, — сейчас, когда заговор еще не искоренен, говорить о наградах было бы несколько преждевременно. Ваши подвиги, несомненно, будут должным образом отмечены, однако же сейчас привлекать к вам внимание имперцев и их пособников в моем королевстве не следует.

Не скажу, что мне такой подход сильно понравился, да и Альберт особо довольным не выглядел, но пришлось признать правоту его величества. Любые награды так или иначе оформляются через канцелярию, а кто там сейчас в ней заправляет, я, например, и представления не имел. А вот король, надо полагать, в этих раскладах ориентируется свободно… Впрочем, Катя-то свою награду получила — королева вручила ей небольшую изящную шкатулочку, из которой Катя с восторгом извлекла бриллиантовое колье.

…Остаток этого дня, как и два следующих, прошел во всяческих развлечениях. Ближе к вечеру мы стали зрителями в своего рода домашнем королевском театре — кронпринц Людвиг, его младший брат принц Отто и старшие сестры принцессы Амалия и Александра представили нашему вниманию нравоучительную комедию «Хитрые женихи и благоразумная невеста», как ни странно, довольно смешную. Из того, что авторство пьесы указано не было, я заключил, что и сочинил ее кто-то из королевской фамилии. А оба следующих дня мы активно развлекались на свежем воздухе, играя в волан, кегли, крокет, серсо и веттнагельн[61]. Признаюсь честно, на фоне королевского семейства смотрелись мы с Альбертом и Катей бледновато, разве что я и граф показали более-менее неплохие результаты в серсо и волане, Альберт почти на равных с королем валил кегли, а я неожиданно даже для себя блеснул в веттнагельне. Зато самую легкую, казалось бы, игру, крокет, мы безнадежно провалили, там борьба за лидерство шла исключительно среди прекрасной половины королевской фамилии, и в итоге абсолютной победительницей стала принцесса Александра.

Его величество проявил интерес к моей шашке и пришел в полный восторг от устроенной мной демонстрации с рубкой шелковых платков, палок и прочих предметов. А уж когда я нарубил салатику из гвоздей и проволоки, королю и обоим его сыновьям пришлось приложить немалые усилия, чтобы сохранить подобающие их положению выражения лиц. Но вот сабля Орманди, которой я похвастался как своим трофеем, короля совсем не впечатлила.

— Венгерский дюсак, — определил его величество. — Ваш враг, я смотрю, был большим любителем антиквариата. Такими уже давно никто не воюет.

…Все хорошее когда-то заканчивается, подошел к концу и наш отдых в гостях у короля. Тем не менее, когда мы с Альбертом сели в поезд до Мюнхена, настроение у меня было очень даже хорошим. А что? После всех наших приключений мы неплохо отдохнули, в Мюнхене, как хотелось мне верить, меня с нетерпением ждали Герта с Анькой, из истории с Катей удалось выйти без особых потерь и расстройств. Мы с ней, кстати, успели немного побеседовать наедине, выдалась такая возможность… Так, ничего особенного, подтвердили статус-кво и расстались друзьями. Только вот так и не удалось мне избавиться от впечатления, что Катя все-таки что-то от меня утаила. Ну да не так это теперь и важно было, утаила и утаила…

— Алекс, — не очень уверенно начал Альберт, когда поезд отошел от станции Прин, — не пойми меня превратно, но я полагаю, что вправе знать… У вас с Кати что-то было?

Хм, с чего бы вдруг такой интерес? Неужели не понимал, оставляя нас вдвоем, что такое почти наверняка произойдет? Или у него тут какой-то свой интерес?

— Альберт, ты же понимаешь, что ни «да», ни «нет» я тебе ответить не могу? — воззвал я к его рассудительности.

— Понимаю, конечно, — признал он. — Но… Мне показалось, она к тебе неравнодушна.

— И? — я подтолкнул его к продолжению.

— И я подумал, что если бы вы поженились…

— Так, — остановил я его. — А теперь признавайся, ты познакомить нас именно для этого и хотел?

— Нет-нет, — Альберт даже руками замахал. —