Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

многие заказывали у проводницы чай. Одни чай всё-таки выпивали, другие не поленились — сходили в туалет, чтобы его вылить. Стаканы были намного важнее, чем-то, что могла предложить налить проводница.

Впрочем, я бы не был удивлён, если бы за достаточно немалую сумму денег и проводница нашла бы, что налить вместо чая.

Пили и в том купе, где ехал я со своей спутницей — не в меру обворожительной Маргариты Александровны Булкиной. Вот же насмешка природы! У Булкиной были булки что надо. Но не в ней дело. Я держался, несмотря на красоту девушки, она не была магнитом.

Чего греха таить — пить пришлось, поддерживал компанию. Правда, я старался быть умеренным, и в итоге оказался наиболее трезвым из всех присутствующих. Вот только мой коньяк «Наполеон», который я так, на всякий случай, взял с собой в Москву, был выпит первым.

Я помирился с отцом. Он, когда узнал, что я направляюсь в Москву на конференцию, крепко задумался и даже признал, что моё решение уйти в ПТУ и начать собственную деятельность — не такое уж и ущербное. Но и я особо не противился вернуться в семью. Между тем, пока не будет острой необходимости, я оставил за собой блок в общежитии и буду платить исправно семь рублей, в которые мне обходится там проживание.

Так что было откуда взять коньяк, с отцовской коллекции. Хотя имеющихся у меня денег хватило бы, чтобы купить таких не один ящик. Вот только в Советском Союзе мало иметь деньги, чтобы что-то купить — нужно ещё и связи подключать. И вот последнего у меня не так, чтобы и немного.

Ну что? Привет Первопрестольная! Твой блудный сын вернулся! Не с миром пришел, но с войной.

Глава 10

— Поселимся в один номер? — шепнула мне на ухо Маргарита.

Я проигнорировал провокационный вопрос. Девушка она весьма интересная, может быть, даже и природа меня подтолкнёт к небольшой интрижке, но не более того. Да и она сама не захочет со мной иметь ничего общего, если только тот доклад, который я всё-таки хочу произнести на всю страну, вызовет шквал негативных последствий. Это сейчас я тут, ее ухажор Трошкин в Ленинграде. Так что победил я. А завтра? Нет.

Расселили нас в не самую шикарную гостиницу, тем более что самая шикарная горела чуть меньше полгода назад. Это я про гостиницу «Россия». Но главные условия, которые были для меня важными — туалет в номере, как и душ, кровать, стол со стульями — были соблюдены.

Заходя в номер я чуть не упал. Прямо в дверях стоял большой чемодан. Хозяин чемодана спал на кровати у дверей. Советский сервис… Как же можно было меня поселить в номер для двоих, но где я был бы один. И предлагал же доплатить. Нет, нельзя. Гостиницы перегружены. Но такая ситуация вызвала улыбку. Что ж… Познакомимся с соседом, поговорим. Только бы он не оказался из тех, кто из номера не выходит, у которого все с собой. Судя по всему, по тому амбре, что я ощущал от спящего, он приехал веселиться.

Я же не стремился к тому, чтобы сейчас пребывать в радостном расположении духа, посещать различные экскурсии, которые запланированы на ближайшие два дня, пока не начнётся конференция. Я хотел спокойно поработать. Впереди — трудное решение, возможно с серьёзными последствиями.

Делегация от Ленинграда была не самой многочисленной, но выглядела вполне убедительно. На всех лицах — печать отобранности, хотя многим хотелось верить, что это именно они сами сделали себя, а не кто-то выбрал. Поездка воспринималась молодыми людьми, как признание. Да, большинство парней и девушек, выдвинули по партийной линии, часть — по производственной, кто-то — по научной. Но все знали: случайных на таких мероприятиях не бывает. Или почти не бывает.

Я тоже это понимал. Меня выдвинули быстро. Уж слишком часто моё имя стало мелькать. И в докладах, и в заметках, и в разговорах на комсомольских собраниях. Я был не то чтобы выскочкой, но, как выражался мой отец, «показной малый». Так что и Марго, и остальные — всё было частью игры. Серьёзной игры, ставки в которой — будущее. Или его отсутствие.

— Сколько у нас времени до первого заседания? — спросил я у сопровождающей.

Это была все та же мелкая девчонка с огромными очками и с предельно серьезным видом на почти что детском лице.

— Два дня, — ответила она. — Можете использовать это время по своему усмотрению. Главное — быть готовыми к началу в понедельник. Завтра установочная сессия, определится программа конференции. Потом день подготовки…

Два дня. Два дня на то, чтобы ещё раз всё обдумать. Я достал свою тетрадь. Там были тезисы. Не написанные под диктовку. Свои. Грубые, резкие, местами слабо проработанные — но мои. Я знал: это не понравится. Это вызовет раздражение. Может, даже приведёт к последствиям. Но иного пути не было. Всё равно — позже или раньше — мне бы пришлось сказать то, что думаю.

Я прошёлся по номеру. Он был чистым. Простой, но чистый. Мой сосед в какой-то момент проснулся, буркнул, что он Илья Никитич, и убежал по своим делам. Даже с участником конференции не поселили. Илья был мужиком чуть за сорок и каким-то то ли рабочим, то ли управленцем с завода… То ли с Челябянска, то ли еще откуда. Вот так мы с ним и поговорили…

Я включил настольную лампу, расстелил тетрадь и снова перечитал свои заметки:

«Молодёжь не может быть только потребителем. Комсомол должен быть школой ответственности, а не системой продвижения по службе. Мы стали бояться собственных слов. Мы боимся выделяться. Мы превратились в организацию по выдаче направлений, а не в силу, способную менять страну…»

И это было только начало моего доклада. Тут же как: или пан или пропал. Я обязан озвучить проблемы, а после, ну пусть заклеймят. Экономический кружок у меня не отожмут, тут я могу действовать. Но и оставаться честным, заметным.

«… Экономическая, правильная, по ленинским заветам, активность молодого поколения… Госплан должен учитывать инициативу молодых заработать. Дать государству налоги, улучшить материально-техническую базу ПТУ и ВУЗов… »

Я закрыл тетрадь. Не от страха — от напряжения. То, что я собирался сказать, выходило за рамки дозволенного. Но иначе нельзя было. Всё шло к застою. Всё стояло.

На следующее утро я встал рано. В гостинице было тихо. Я выпил крепкого чаю, снова прошёлся по тезисам.