И грянул град - Лориана Рава

-- Шпионы и изменники есть, но не так много, чтобы быть серьёзной угрозой. Ну, строить ещё ладно. Да, организовать это надо. Но почему людям нельзя дать свободу сами всё распределять между собой?

-- По законам рынка?

-- А хотя бы и так.

-- По законам рынка страну ждёт катастрофа и боюсь, что мы все станем её свидетелями, если доживём. Пока ресурсы распределяли из центра -- ты мог жить и беспокоиться только о своих больных. Но ты понимаешь, что теперь тебя ждёт? Ведь чтобы на что-то жить, тебе нужно брать с больных плату, так?

-- Так...

-- Но ведь платить смогут лишь немногие...

-- А как же в христианских странах?

Инти пожал плечами:

-- Да обыкновенно. Богатые платят, бедные умирают. Но лекарей там очень мало, потому они не бедствуют. А у нас -- много. Потому что у нас лечили всех. Так вот, теперь лечение сделают платным, платить смогут далеко не все, и будут умирать многие из тех, кого можно было бы спасти. И значительная часть лекарей будет обречена медленно умирать от голода, потому что их ремесло их больше не прокормит... А когда работали распределительные механизмы -- всё было иначе. Так что или восстановление прежнего -- или смерть огромного количества людей если не на войне, то от голода и болезней. Но ничего, скоро созреют гроздья гнева...

-- Давай начистоту, -- сказал Целебный Бальзам, -- ты знал Инти? Что из сказанного о нём правда? Он любил женщин? Принуждал их сожительству?

-- Про женщин всё это -- клевета от первого до последнего слова. Я бы скорее сам умер под пыткой, чем совершил бы подобную мерзость! Враги говорят, что я любил женщин. И сами того не зная, говорят правду. Хотя я любил их отнюдь не в том пошлом и грязном смысле, какой они в это вкладывают. И мужчине легко сломать жизнь пыткой, а женщине ещё проще. Сколько я видел несчастных, вырванных их лап злодеев. Сколько из них потом в буквальном смысле этого слова приходилось из петли вынимать, так как в осквернённом теле и жизнь не мила. Кое-как успокаивал, объяснял, что позор можно скрыть. Но какой сволочью надо быть, чтобы обречь несчастных на такие телесные и душевные муки!

Целебный Бальзам некоторое время потрясённо молчал. Потом сказал:

-- Неужели ты и в самом деле Инти... и Инти мог кого-то любить и жалеть?! Я всегда считал тебя полным чудовищем!

Тот ответил устало:

-- Да, я Инти. Надоело притворяться. Хотел объявить это всем, но решил тебе сказать раньше. Я знаю, что ты меня не выдашь. Скажи, ты считал меня чудовищем из-за смерти лекаря, отравившего моего отца?

-- Да. А, кроме того, потому, что твоё ведомство засасывало как водоворот и людей образованных, тех же амаута, а они не бывают преступниками.

-- Не бывают? А ты думаешь, что преступник -- это обязательно тупой детина с ножом? А человек образованный да культурный преступником быть не может, он же ножом махать не склонен. Могу тебе показать кое-какие документы, которые в замке нашлись. Впрочем, ты и без документов скоро своими глазами убедишься, как иные амаута в услужение к новой власти пойдут, несмотря на убийства и пытки своих собратьев. А заговор среди амаута и правда был.

-- И ты не пытал заговорщиков? А ведь в газете описано, что ты раскалёнными щипцами их мужскую плоть сжимал.

-- Послушай, Целебный Бальзам, ты ведь лекарь и знаешь, что от такой боли человек может запросто помереть. Тем более человек немолодой и не очень здоровый. А у меня задача их всех до суда довести живыми, здоровыми и в приличном виде. Так что какие там клещи в плоть... Чушь полная! Кроме того, ты же видишь, что я не изверг, а нормальный человек. Ну, в каком-то смысле я действительно виноват. Проглядел то, что случилось... Но я долго болел, а потом отсутствовал, а вместо себя оставил в замке двойника, которого убили. Ворон почти угадал... Только всё обошлось без магии, просто был человек по имени Саири, внешне похожий на меня.

-- Зачем ты обрёк этого несчастного на смерть?

-- Я не обрекал... мне и в дурном сне не могло привидеться что-то такое... Я думал -- вернусь домой, там поменяемся ролями... Я никак не думал, что его убьют, а я лишусь всего. Ведь если бы не эта хижина в горах, мне бы и голову преклонить было бы негде.

-- И скажи, носящие льяуту и в самом деле не устраивали пьяных оргий?

-- Да какие оргии? Пили только по праздникам. Нет, дело не в том, что мы бездельничали или народные деньги на ветер бросали. Беда была совсем в другом: носящие льяуту слишком боялись войны и блокады. И ещё надеялись что-то выиграть какими-то хитроумными играми. Впрочем, они заплатили за это страх собственной кровью. Ты видел, что с ними сделали. Споры о том, стоит ли пускать англичан в страну, завершились нагляднее некуда. Да, они совершили ошибку. Но убитые не были изменниками, изменник Жёлтый Лист вполне себе жив-здоров, верно служит англичанам. Есть, возможно, и моя вина, что я не сумел разоблачить его вовремя. Но что теперь об этом говорить... надо действовать. Главное, что ты поможешь нам, так как бороться без лекаря нам труднее, а мы поможем тебе отвезти в безопасное место твою дочь. Только пойми, что в случае поражения нас ждёт такая же страшная смерть, как тех, чьи трупы ты видел в замке. Но в случае победы мы спасём свою страну и будем жить.

-- Мне трудно ответить так сразу, -- сказал лекарь, -- я не знаю, как быть... Надо подумать.

-- Думай, но учти, что если власть инков падёт окончательно, тогда спокойного места для жизни твоей дочери нигде не найдётся. Её не то что силой взять могут -- в обществе, где правит сильнейший, женщины порой сами вынуждены собой торговать, чтобы выжить.

-- Прости меня, Инти... -- сказал Целебный Бальзам. -- Я ведь бесчестил тебя гнусными подозрениями. Много лет бесчестил. А потом, не узнав, не мог не восхититься тобой.

-- Да что мной восхищаться? Я вроде ничего особенного и не сделал при тебе.

-- Как ничего? Ты простил мне мои гнусные подозрения, терпеливо растолковал,