Пещера - Геннадий Петрович Авласенко

…нож этот как-то внезапно и сразу исчезает из моей руки, и я…

…я, разумеется, остаюсь целым и невредимым, а волосатые…

…волосатые вокруг меня злобно и насмешливо мне ухмыляются…

– Трус! – тихо, устало и как-то по-особенному обречённо говорит Наташа… при этом она даже не смотрит в мою сторону. – Ты, как всегда, выбрал самое удобное для себя, и потому самое трусливое решение!

Торжествующие крики волосатых заглушают эти последние её слова, и я понимаю…

…понимаю, что время, отведённое мне… нам отведённое… уже истекает… истекло уже совершенно…

* * *

…по очереди, помогая друг другу, выкарабкиваемся мы наружу и тотчас же падаем обессилено в густую, мягкую, дивно пахнущую траву. И долго-долго лежим так, не в силах даже пошевелиться…

Живы! Мы живы!

Не хочется ни говорить, ни думать. Вот так бы и лежать, подставив удивительно жаркому солнцу потные разгорячённые лица… лежать, глубоко и жадно вдыхая свежий воздух, наслаждаясь каждым своим вдохом…

И жить, жить, жить! Жить, чёрт побери!

– Ура! – орёт Витька, делая неуклюжую стойку на голове и смешно дрыгая при этом тощими своими конечностями. – Мы спасены! Ура!

* * *

Они бросились к нам… все сразу, они бросились к нам, и сбитый…

…сбитый с ног первым же, чудовищным по силе ударом дубинки, я откатываюсь куда-то в сторону, а волосатые…

…волосатые с торжествующим рёвом набрасываются на…

…Наташу?

…Ленку?

…Лерку?

– Нет! – на мгновение взлетает над чёрной шевелящейся этой массой отчаянный женский крик. – Саня! Санечка! А-а-а!

Крик этот словно придаёт мне дополнительные силы, и я…

…я, вскочив на ноги, бросаюсь на помощь, а волосатые…

…волосатые, вернее, часть их, бросается мне навстречу, преграждая мне путь к отчаянно и непрерывно кричащей Наташе…

…Ленке?

…Лерке?

Боже, как страшно, каким нечеловеческим криком она кричала! Никогда ещё не слышал…

…не слышал, и даже не представлял я, что в простом человеческом крике может уместиться такое количество…

…боли…

…ужаса…

…страдания…

…и ещё чего-то такого, для определения чего невозможно найти, подобрать в языке человеческом подходящих слов. Никогда ещё, ни в одном…

…ни в одном из своих поединков не дрался я с такой яростью, с таким отчаяньем обречённого… и, в то же время…

…в то же время, так расчётливо и хладнокровно. Уклоняясь…

…уклоняясь и увёртываясь от сокрушительных ударов смертоносных дубинок волосатых своих противников, я, в то же время, с удивительной точностью находил…

…находил кулаком мерзкие их физиономии, бил…

…бил ногой в пах, пальцами в глаза… и не было…

…не было сейчас для меня запрещённых приёмов, ибо не людей…

…не людей я видел сейчас перед собой, а каких-то злобных…

…злобных, уродливых тварей, которых следовало…

…следовало уничтожить, всех до одного…

И я бил их, бил изо всей силы… сам иногда падал, сбитый с ног сокрушительным ударом дубины или даже пронзённый насквозь копьём… но, что самое удивительное…

…что самое удивительное, тотчас же вновь вскакивал на ноги, и снова…

…снова бил их… и всё никак…

…никак не мог добраться до непрерывно кричащей Наташи…

…Ленки?

…Лерки?

…неразличимой даже под множеством чёрных волосатых туш, навалившихся на неё…

И вдруг она перестала кричать. И всё исчезло. Впрочем…

…впрочем, нет, не всё. Исчезла пещера, исчезли звероподобные волосатые эти твари, а передо мной…

…передо мной была комната, какая-то, совершенно незнакомая мне комната. И в ней…

…в ней, на широкой тахте смутно белело в полумраке обнажённое…

…обнажённое тело Наташи. И трое…

…трое пьяных подонков молча и деловито насиловали по очереди распятую на тахте Наташу.

– Сволочи! – весь дрожа от ярости, прошептал я. – Наконец-то мы встретились!

Я рванулся туда, к ним… рванулся, и…

…и со всего размаху врезался во что-то невидимое, но, тем не менее…

…тем не менее, во что-то твёрдое, непоколебимо твёрдое даже. От чудовищного этого удара я едва…

…едва не потерял сознание, из рассечённого лба заструились по лицу моему горячие струйки крови. Но мне…

…мне совершенно на это наплевать. Как безумный…

…как безумный, всё бросаюсь и бросаюсь я на невидимую эту преграду, бросаюсь…

…в яростной и тщетной попытке её преодолеть. И всякий раз…

…невидимая эта преграда со страшной силой…

…отбрасывает меня обратно…

Одни из трёх подонков вдруг выпрямился и, повернувшись в мою сторону, откровенно и издевательски загоготал, обнажая в гнусной ухмылке прокуренные жёлтые клыки…

…обезьяньи клыки…

– Мы её сожрём после! – почти весело сообщил он мне, и двое других волосатых дружно заржали, в восторге от этих его слов. – Вот ещё по разику пропустим, а потом сожрём!

– Сожрём… сожрём… сожрём… – немедленно отозвалось пещерное эхо, гнусно и плотоядно чавкая, – жрём… жрём…

– А хочешь, присоединяйся к нам! Мы не жадные!

– Я убью вас, сволочи! – кричу я, снова бросаясь вперёд… и снова…

…снова невидимая эта преграда немедленно отвечает мне чудовищным ударом в лицо, совершенно уродуя его. И я, ошеломленный…

…ошеломленный последним этим ударом, обессилено…

…обессилено сползаю куда-то вниз. И тотчас же…

…тотчас же всё вокруг меня исчезает. И остаётся…

…остаётся лишь вязкая и липкая чернота пещеры. И я лежу…

…лежу совершенно обессиленный и истекающий кровью на…

…на грязном вонючем пещерном полу, и вокруг…

…вокруг меня нет ни души, и лицо моё…

…было одно…

…сплошное…

…кровавое…

…месиво…

* * *

Ник выглядел не лучшим образом…

Мэг сидел рядом с ним. Ни на секунду не отрывая пристального своего взора от, как-то вдруг и разом осунувшегося лица своего давнего приятеля и, одновременно (а что поделать!), руководителя, он думал лишь об одном и том же…

О том, что Ник выглядит не лучшим образом…

И это было ещё мягко сказано…

Чего греха таить, полная неудача с ликвидацией «прорыва», вернее, его последствий, довольно сильно потрясла и самого Мэга. Впервые у них случилось такое… но ведь и «прорыва» такой мощности, да ещё и с такими вот грозными в своей непредсказуемости последствиями, у них, в Академии времени, тоже ещё не случалось. По крайней мере, с момента реорганизации самой Академии…

А тут ещё и непредвиденное вмешательство в эксперимент Рут, с его, Мэга, между прочим, прямым и активным участием!

Сознавая свою вину, Мэг сидел тихо и неподвижно и лишь не сводил с осунувшегося лица Ника пристального своего взора. Самого же Ника всё произошедшее, кажется, совершенно выбило из колеи. По крайней мере, было очень на то похоже…

Ник тоже сидел тихо и неподвижно, безвольно откинувшись головой на высокую спинку кресла-пульта. Лицо его, не бледное даже, а какое-то пепельно-серое, было сплошь усеяно частыми капельками пота… глаза