Монстер Хантер Интернейшнл - Ларри Корейя

— Звучит как честная сделка. Чего тебе надо?

— Заткни свой рот и лови ушами мои слова, — он стукнул меня по голове палкой. Сильно. — Впереди последние воспоминания Проклятого, тех дней, когда он ещё оставался человеком.

— Мы уйдём, пока он не изменился, — Старик положил руки мне на голову. — Сейчас оставаться в его голове — верная смерть.

Я потёр шишку. Складывалось впечатление, что меня тут не уважают.

— Давай уже, — сказал я.

На меня обрушилась память лорда Машаду.

Грязь.

Коричневая грязь.

Я очнулся в грязи лицом вниз. Я лежал в помятой кирасе у подножия исполинской пирамиды. Наверное, я катился по ней всю дорогу с вершины. Дождь прекратился, и солнце джунглей безжалостно палило моё тело. Я поднялся, кривясь от веса доспехов. Засохшая кровь покрывала моё тело и сочилась из многочисленных ран.

Мой артефакт.

Я пополз обратно по лестнице, заставляя себя двигаться на руках и коленях, очень слабый, по очень высокой пирамиде. Я подтягивался, хватал ртом воздух, толкался ногами и полз к вершине.

Я часто терял сознание, но приходил в себя уже выше. Кожа горела под знойным солнцем. Я бредил и мучился жаждой. Затем я дополз к первым телам, изорванным на куски солдатам, которые так храбро сражались против каменных стражей. Я проклял капитана Тралла.

На вершине я распугал пир огромных стервятников. Мой топор лежал на пустой кольчуге Тралла. Его тело пропало.

Артефакт пропал.

Я заорал в небеса. Проклинал всех и вся, обещал жестокое возмездие, подхватил топор и гневно потряс им над головой. Я поклялся вернуть своё.

Тело жрицы Коринихи лежало в грязи лицом вниз. Стервятники вскрыли её и растащили по кускам. Мантию покрывала запёкшаяся кровь, грязная от выпотрошенных органов. Стервятники кружили в отдалении.

Она — мой ключ.

Я обязан её вернуть.

До города отсюда было две недели, утомительная дорога в тёмных джунглях. Я не мог нести весь её вес, только не раненый и голодный. Я сел рядом и топором аккуратно снял плоть с костей. Местами приходилось ломать суставы, чтобы разъять её на части. Когда я закончил, разобранный скелет поместился в узел из солдатского плаща. Связал я его ремнём. Закинул на спину и побрёл вниз по ступеням пирамиды. Кто-то из оставшихся жрецов наверняка знает, что делать. Я верну свою наложницу, и она воссоединит меня с артефактом. Ничто меня не остановит.

Дни шли.

Горячка крепчала.

Я жрал насекомых и мелкую живность сырыми и тащил себя вперёд. Горячка охватывала моё тело. Жгла меня. Грызла изнутри. Убивала. Я не спал. Я шёл вперёд через тьму, видя явления странных духов и неведомых сущностей на тропе через джунгли. Я шёл к своему предначертанию. Я не бросил ни кирасу, ни топор. Они были символами моей власти, и не брошу часть моего наследия ржаветь в грязи под бесконечным дождём в ненавистных джунглях.

О том, что город уже рядом, первыми возвестили столбы чёрного дыма и бесчисленные стервятники.

Город мертвецов.

Прошёл месяц с момента отправки экспедиции. Тела горожан лежали в домах, покрытые вздувшимися чумными бубонами.

Я брёл через пустые улицы. Радужные птицы умерли от голода в своих клетках. Я видел только движение трупоедов за распахнутыми дверьми. Наглых, как новые хозяева. В каком-то смысле они ими стали. Дикие собаки, наследие моих людей, скитались по улицам, жирные и лоснящиеся от сожранной мертвечины.

Огонь пожаров расползался бесконтрольно. Тушить их уже было некому. Воздух отравили пепел и дым. Не знаю, выжил ли хоть кто-то из горожан, но они совершенно точно бежали из этого проклятого места.

Я дошёл к храму. Жрица водила меня вниз, глубоко под землю, где жили странные непознаваемые сущности и дышали стены. Она водила меня к древнему обелиску с пророчеством. Там я точно найду свои ответы.

Зараза прочно держалась за моё тело. Раны сочились зелёным гноем и оставляли след на мостовой. Тело воняло как трупы в домах. Я горел от лихорадки, но дрожал в ознобе. Я не помнил ни дорогу к храму, ни мучительно-долгий спуск в древнюю аномальную пещеру. Я не знаю, сколько времени я скитался по бесконечным тоннелям и лестницам.

Я пришёл в себя в пещере, на четвереньках, словно жалкий лесной зверь. Отсыревшие кости жрицы Коринихи побрякивали в узле за моей спиной. Я волочил топор по мягкому живому полу, и за ним оставалась борозда. Теперь, на пороге смерти, я шёл на одной силе воли. У меня не было факела, так что я брёл во мраке. Какие-то странные насекомые сновали по моему телу и скользили по рукам. Я полз, совершенно потерянный, туда, где чувствовал обелиск. Воздух над головой двигался туда и обратно, словно дышала вся пещера. Он пах гниющей рыбой, но я почти не чувствовал его за смрадом гниющей заживо собственной плоти.

Наконец, мой путь закончился.

Чёрный обелиск, невозможно тонкий, растворялся во тьме над головой. Древние надписи пророчества давали бледный свет. Мои распухшие пальцы неловко извлекали останки жрицы, и только после мучительных усилий я смог выложить её кости на полу, в том месте, где заключил договор с тьмой.

— Древние, я пришёл, — каркнул я через надорванное горло, едва способный произнести какой-то звук. — Я требую, верните жрице Коринихе жизнь.

Ничего.

Я лежал, хватая воздух ртом и отчаянно хрипя. Я поднялся на дрожащих коленях и опёрся на обелиск.

— Древние, я тот, о ком предречено ваше пророчество, — светящиеся письмена были у меня перед лицом. На латыни. Я перечитал их снова. Да, это написано про меня.

— Я сделал то, что вы просили. Я исполнил свою часть договора, — потребовал я. — Верните мне её. Наделите меня силой.

Размеренное дыхание исполина продолжалось, и каждый выдох приносил вонь океана. Никакого ответа. Я злился. Оттолкнул себя прочь, на дрожащих ногах встал рядом с обелиском и потянулся за топором.

— Она моя! Дайте мне силу!

Дыхание продолжилось ровно.

— Будьте вы прокляты, — я воздел топор и ударил по тонкому обелиску. Полетели обсидиановые щепки. — Будьте вы прокляты!

Я ударил снова, найдя силы в ярости. Строчки пророчества рассыпались под ударами.

— Вы мне не нужны! — Щепки больно жалили мою плоть с каждым ударом. — Я избранный!

Тонкий обелиск расколола трещина. Осыпались новые строки пророчества.

— Это моя сила! — последний удар расколол центральную часть обелиска в пыль. — Проклинаю вас, Древние!

Я плюнул на их пророчество.

Обелиск упал.