Операция "Берег" - Юрий Павлович Валин

или в облицовку набережной били, осыпая все вокруг бетонной крошкой. Больше неприятностей доставлял какой-то невидимый гаденыш с противотанковым ружьем — тяжелые пули не часто, но довольно метко клевали по броне. Тищенко, ругаясь, сразу захлопнул свой люк. Остальному экипажу тоже было не по себе — вдруг пробьет? Но потом фриц унялся, то ли зацепили снарядом ненароком, то ли пехота или саперы выследили. Вообще нашего народу тут было немного, куда больше шума наделали, чем того толку. Но, видимо, и задача стояла примерно такая…

— Огонь! — сам себе скомандовал Грац и бабахнул.

— Кажется, нету там уже левых окон, вообще уж никаких не осталось, — отметил Митрич, пытаясь в командирский наблюдательный прибор рассмотреть здание на другом берегу — едва различимое сквозь пелену дыма и отблески зарева.

— А що ты думал? У меня ж глаз орлиный! — заверил Грац. — Що стоим? Отходим!

— Не дай бог тебя в командиры заиметь, — хохотнул стрелок-радист, — будем вечно как зайцы метаться.

Снаружи по броне заколотили:

— Заднюю давай!

— А що я говорил! — обрадовался Грац. — Нельзя стоять, вот и командир подтверждает.

В люк соскользнул командир Олежка:

— Отходим дальше и разворачиваемся. Вон ту кирху обойдем, и еще метров триста. Живей, живей, времени нет.

— А що еще случилось? — с нехорошим подозрением уточнил Грац.

— С того берега разведчики будут выходить, саперы их примут, мы прикрываем. Без команды не стрелять! — несколько нервно предупредил командир.

— Как можно без команды? Давно отучены, — проворчал Митрич.

— Хорош бубнить, момент тонкий, серьезный, — строго призвал командир. — Хамедов, пулемет сними, снаружи прикроешь, там наших совсем мало, плотность огня нужно обеспечить. Митрич, ты тоже это… винтовку возьми, раз уж прославился снайпером. Тищенко, вот здесь поворачивай…

«Тридцатьчетверка» преодолела завал у кирхи, волоча за собой дребезжащую арматуру и провода, выползла в узкий, почти нетронутый бомбами и снарядами переулок. Впереди засигналили фонариком, «ноль-второй» остановился.

— Грац, ты у орудия, остальные высаживаются. Тищенко, ты проезд глянешь, остальные временно в пехоту причисляются.

Оберегая винтовку, Митрич выбрался из башни. Выяснилось, что рядом прячется бронетранспортер «Линды»:

— Прибыли? — уточнил из темноты знакомый голос старшины Тимки. — Товарищ старленант, я стрелков забираю?

— Вернешь в полной ценности, — мрачно предупредил Терсков. — А вы смотрите… это сугубо временное перемещение, вы мне в экипаже позарез нужны.

— Так точно, мы чуток стрельнем и назад, — заверил Митрич.

— Вот именно, чуток, — старший лейтенант перевесил автомат на шею и вместе с мехводом пошел к выезду на набережную — там всё стлался над парапетом густой дым, казалось, прусская ночь пытается утечь прочь, да никак не может — хвост тяжелыми гусеницами «тридцатьчетверок» прищемили.

Митрич подивился своему странному настроению — что-то на поэзию не вовремя потянуло. С другой стороны, головная боль ушла, настроение боевое, снаружи все ж чуть легче дышать.

Поднимались по лестнице — на площадке второго этажа раскинулся мертвый немец в солдатской форме, тянул руки к разбитому окну.

— Ишь, раскорячился, — пробормотал Хамедов, удобнее перехватывая пулемет. — Что там наверху, а, Тимофей?

— В соседний дом перейдем, в стене дыра пробита. А там, как говорит начальство, «штучный панорамный пентхаус с видом на реку». В смысле, на чердаке отличная позиция. Засядете с удобством.

— Это понятно, по общей обстановке что? — Митрич, нагруженный пулеметными дисками, с трудом протиснулся мимо выдвинутого на лестницу пианино — эвакуировать музыкальный инструмент немцы пытались, что ли? Или просто из вредности захламили площадку?

— Ситуация сложная, поясню наглядно, на месте, — Тимофей глянул на часы. — Еще шесть минут, вполне успеваем.

Чердак оказался не совсем чердаком, а вполне жилым обиталищем, с кроватью и шкафчиками, только окна на уровне пола. Здесь уже сидели радист и внезапная товарищ старший лейтенант Мезина — не снимая наушников, наблюдала в бинокль за набережной на той стороне:

— Прибыли? Пулемет к окну, матрац на подстилку можно со шконки взять. А, снайпер товарищ Иванов, прибыл? Пристраивайся. Днем много успел настрелять?

— Куда там, тащстарлейтенант. Два раза и успел пальнуть. Может разок и попал.

— Скромность украшает настоящего стрелка. Ничего, на танке вы явно побольше успели. Этакая канонада, словно батальон бабахает, — Мезина кивнула в сторону окна.

Действительно, оставшийся в одиночестве «ноль-четвертый» спуску немцам не давал и снарядов не жалел.

— Могу задачу танкистам пояснить? — уточнил вежливый Тимка.

— Давай, давай, — контрразведчица не отрывалась от наушников и оптики.

Устраиваясь с винтовкой в полутора метрах от разбитого окна, Митрич слушал про обстановку. Старшина излагал точно и толково — вот неглупый парнишка, ему бы в офицеры…

Снайперский прицел разом приблизил дома на той стороне — трехэтажное здание догорало, рядом стояли целые, признаков жизни не заметно, но немцы непременно должны быть. Собственно, об этом уже и сказали.

Ситуация складывалась сложная. На той стороне в подвале — где-то в трех-четырех домах от набережной — сидела наша разведгруппа. Форсировать реку разведчикам было сложно — при них имелись раненые и гражданские, сдвинуться в обход не получалось по тем же причинам. Вытащить разведку было необходимо, вот только людей и по эту сторону стянулось немного — опергруппы продолжали работу по основным заданиям, их оставались прикрывать саперы и техника. Так что тут вот: танк, три пулемета, если вместе с танковым и транспортерским считать, да десяток бойцов. Остальные отвлекают немцев в стороне, изображают ложную переправу. Должно подействовать.

…— Хорошо, что постоянная связь есть. Сейчас начнут прорываться, — закончил Тимофей, поглядывая на часы. — Товарищ Катерина Георгиевна?

— Спускайся к броне, я сигнала дождусь, и тоже, — пробормотала Мезина, морщась и вслушиваясь. — Как бы мы не накаркали со связью. Садятся у них батареи, в решительный момент боги запросто могут и подшутить.

— Дотянут, там батареи хорошие, и Ян там есть, подправит,