Эвис: Повелитель Ненастья - Василий Горъ

— Я согласен, арр!

— Пошлите кого-нибудь к моей карете. Или сходите сами… — сказал я. — Кучера зовут Оденом. Он выдаст деньги. А завтра утром к вам подъедет мой человек и поможет выправить нужные документы.

— Как его зовут, арр?

— Сангор ар Эвис.

— Спасибо, буду ждать с нетерпением! — поклонился скорняк и вынесся на улицу.

От Стеши плеснуло восторгом и предвкушением, омраченными легким сомнением.

— Что-то не так? — тихо спросил я.

— Не дороговато?

— Мы, вроде, собирались построить здесь нечто особенное, правда?

— Да! — с обожанием глядя на меня, выдохнула она.

— А на особенное денег не жалко…

…Сразу после мэтра Колина мы поехали в Кузнечный переулок. До него добирались так же долго, как и до Ореховой аллеи. Большей частью потому, что улицы этой части города оказались разбиты до невозможности, и некоторые ямы приходилось объезжать окольными путями, тоже не радующими седалища особой гладкостью проезжей части. Кстати, своим появлением в этой слободе мы вызвали неслабое оживление. Особенно у мальчишек. А когда я спросил, как найти Мирко Подкову, и, получив сразу десяток советов, неторопливо поехал в указанном направлении, перед нами покатилась волна детворы, ослабляющая или затыкающая перестук молотов и молоточков.

Дом, в котором обитал Подкова, оказался небольшим, но добротным. И от окладного венца до конька крыши был украшен великолепной резьбой по дереву. О том, что в нем живет не плотник, а кузнец, говорили кованые решетки на окнах, затейливая вывеска и флюгер в виде подковы. А красивые узорные занавески на окнах намекали на то, что в этой семье мастеровиты не только мужчины.

Не успел я разглядеть рисунок на занавесках, как мощная и наверняка очень тяжелая дверь дома бесшумно распахнулась, и на крыльцо вышел мой недавний знакомец. Разгоряченный, явно только-только из кузни, с подпаленной огнем коротенькой бородкой, зато в новой рубашке, штанах и начищенных сапогах, он выглядел медведем, вставшим на задние лапы. Впрочем, бросаться в атаку и не подумал — увидев меня, с достоинством поклонился, поздоровался, а затем сдвинулся в сторону, выпуская во двор миловидную женщину с серебряным кубком в руке:

— Не побрезгуйте испить нашего взвара, арр!

— Спасибо, хозяюшка! — улыбнулся я, выпив напиток, предложенный от души, до последней капли и посмотрел на кузнеца: — Мне потребовалась твоя помощь, и я тут.

— Прошу в дом, арр и арессы! — поклонился он и открыл дверь пошире.

Вваливаться в гости всей семьей я счел неправильным, поэтому «толкнул» Дарующих, дождался, пока они одновременно соскользнут со своих кобылок и перетекут ко мне за спину, и кликнул Стешу. А потом, под восторженные ахи и охи собравшейся толпы поднялся на крыльцо и переступил через порог.

Внутри дом Мирко Подковы понравился мне ничуть не меньше, чем снаружи — кто-то из его супруг явно любил и шить, и вязать, поэтому столы были накрыты вязаными скатертями, на сидениях стульев лежали вышитые подушечки, а самые обычные полотенца выглядели так, как будто их готовили в дар очень уважаемому лицу. Или собирались продавать задорого.

— Пусть будут благословенны те люди, которые вложили в этот дом столько любви, души и труда! — сказал я, усевшись на предложенный стул.

— Спасибо, арр! — полыхнув нешуточным удивлением, поклонился кузнец. Видимо, не предполагавший, что благородные умеют ценить чью-то работу. Затем выпрямился и посмотрел мне в глаза: — Вы сказали, что потребовалась моя помощь?

Я кивнул:

— Да. Я прикупил владение. На Ореховой аллее. Хочу снести все, что есть на участке, в Бездну, и построить нечто особенное.

— Но я кузнец, арр! — напомнил Мирко.

— Ты знаешь лучших мастеров Лайвена куда лучше меня. Найди мне артель, которая строит добросовестно, быстро и именно так, как того желает заказчик. Кроме того, брось клич, что мне требуется десяток молодых женщин, умеющих шить, и пяток красивых и бесстрашных девчушек с хорошей фигурой…

— Еще пяток⁈ — растерялся Подкова.

Я расхохотался:

— Нет, не в лилии! Девушки потребуются в лавку к мэтру Колину: будут показывать на себе то, что он сможет сшить дамам, имеющим вкус.

— Значит, эти девки будут вертеться на глазах у благородных? — сообразил кузнец. — И, если даст Пресветлая, смогут попасть кому-нибудь в меньшицы или в лилии?

— Не исключено… — кивнул я. — Только мне бы хотелось, чтобы они отработали хотя бы год, не беременея и не сбегая замуж. И еще: все то, что я рассказал — только для тебя. А девушкам нужно говорить, что я ищу красавиц для того, чтобы предложить им хорошую работу.

— Понял, так и скажу. Но все равно девок набежит видимо-невидимо! — предупредил Мирко.

— Мои супруги умеют отбирать самых лучших… — улыбнулся я. — Так что пусть те, кому интересно это предложение, подходят к нам домой и спрашивают Майру ар Эвис или Стефанию ар Эвис: первая — моя старшая жена, а вторая занимается всем тем, что связано со строительством…

…Домой вернулись в сумерках, голодные до умопомрачения. Те, кто катался по городу в карете, сразу же убежали на кухню, требовать, чтобы побыстрее накрывали на стол. Поэтому к моменту, когда я, Вэйлька и Найта ополоснулись и переоделись в домашнее, по лестнице между первым и вторым этажами уже носились наши горничные, а в коридоре чувствовались запахи, от которых выделялась слюна и сводило желудок.

В малом зале ждали только нас — стоило мне опуститься в кресло, взять в руки вилку и переложить себе на тарелку кусок исходящего соком жареного мяса, как обрадованные супруги и лилии последовали моему примеру. Увы, насыщаться так, как жаждала душа, не позволила себе ни одна — побаивались едких замечаний Тины. Поэтому ели неторопливо, красиво и вели беседу о картинах мэтра Огана Великого. При этом даже старшая лилия, не имевшая представления о предмете разговора, не чувствовала даже тени раздражения и вслушивалась в каждое слово.

После ужина я поручил Ирлану заботам боевой пятерки, забрал Стешу и перевел ее на остров. Там пригласил ее в комнату, которую Амси по моей просьбе переделала во что-то, похожее на кабинет, и усадил в удобное, хотя и не похожее ни на что, кресло:

— Ну что, ты готова сделать еще один шаг к познанию?

— Да.

— В нашей семье женщин не семь, а восемь…