Mondhexe - inverse101

class="p1">— Это самооборона, — отрезала Рин. — Милосердие к оборотню равно вашей откушенной голове. Вы не спасаете человека внутри. В этот момент человека там нет. Вы спасаете себя и тех, кто рядом.

— Но ведь есть же зелья! — воскликнула Гермиона Грейнджер. — Волчье противоядие! Оно позволяет сохранить разум!

Рин посмотрела на неё. Грейнджер, как всегда, знала теорию, но не понимала практики.

— Аконитовое зелье, — кивнула Рин. — Да, оно существует. Оно дорогое. Оно сложное в приготовлении. И, что самое главное, его нужно принимать до трансформации. Если вы встретили оборотня в лесу, значит, он либо не принял зелье, либо оно не сработало.

— Но исключения…

— Исключений почти нет, — жестко прервала её Рин. — Не надейтесь на чудо. В бою надежда — это путь к могиле. Вы должны исходить из худшего сценария. Оборотень перед вами — это враг. Точка.

— Но так нельзя! — Гермиона вскочила с места. Её лицо покраснело от возмущения, руки дрожали. — Вы говорите о них как о животных, которых нужно истреблять! Они больные люди! Это жестоко! Мы должны искать лекарство, а не учиться убивать их!

Класс ахнул. Никто еще не осмеливался так открыто спорить с Тосакой.

Рин медленно повернула голову к Гермионе. Её взгляд стал тяжелым, давящим. Воздух вокруг неё, казалось, уплотнился.

«Она, видимо, забыла, на чьем уроке находится», — подумала Рин. — «Идеализм. Наивность. Опасная смесь».

— Сядьте, мисс Грейнджер, — произнесла она тихо, но этот шепот был страшнее крика.

Гермиона осталась стоять, хотя её решимость явно пошатнулась под этим взглядом.

— Я сказала, сядьте.

Рин подошла к её парте.

— Вы говорите об этике, — сказала она, глядя на девочку сверху вниз. — Вы говорите о гуманизме. Это похвально. Но это бесполезно, когда вам в глотку вцепились клыки.

— Но…

— Задача мага в первом поколении — слушать и внимать, а не перебивать наставника, — произнесла Рин ледяным тоном.

Эти слова ударили Гермиону больнее пощечины. «Маг в первом поколении». Напоминание о её происхождении. О том, что она здесь гостья. О том, что она не знает всей глубины этого мира.

— Вы думаете, что прочитав пару книг, вы поняли суть магии? — продолжила Рин безжалостно. — Вы думаете, что мир делится на черное и белое? Ваша этика хороша в библиотеке, мисс Грейнджер. Там тепло, сухо и безопасно. Но в лесу, ночью, под полной луной, ваша этика вас убьет.

Гермиона замерла. Её глаза наполнились слезами. Она открывала рот, чтобы что-то сказать, но не могла. Это было жестоко. Это было несправедливо. Но в словах Рин была такая уверенность, такая сила опыта, что возражать было невозможно.

— Вы можете плакать, — сказала Рин. — Вы можете ненавидеть меня. Но если однажды вы встретите вервольфа и выживете только потому, что вспомните мой урок, а не свои иллюзии, значит, я свою работу выполнила.

Она отвернулась от Грейнджер, не чувствуя вины.

Ей было плевать на чувства девочки. Ей было важно, чтобы эта девочка, обладающая неплохим потенциалом, не погибла по глупости. Жалость сейчас — это смерть потом. Жесткость сейчас — это шанс на будущее.

Рин прошла в сторону Слизерина.

Там, на задних партах, Малфой и его свита хихикали, наслаждаясь унижением гриффиндорской заучки. Пэнси Паркинсон шептала что-то на ухо Милисенте Буллстроуд, и обе они злорадно улыбались.

Рин остановилась напротив них.

Смех мгновенно оборвался. Улыбки сползли с лиц.

— А вы чего тут хихикаете? — спросила Рин. В её голосе не было ни капли той снисходительности, на которую они рассчитывали как чистокровные.

Она обвела их презрительным взглядом.

— Вам смешно? Вы думаете, что вы лучше неё?

Она указала рукой на плачущую Гермиону.

— Эта девочка, о чьей крови вы так любите говорить, уже знает больше заклинаний, чем половина из вас вместе взятых. Она работает. Она старается. А вы?

Рин наклонилась над столом Малфоя. Драко вжался в спинку стула.

— Вы — наследники древних родов, — сказала она. — В ваших жилах течет магия поколений. У вас есть ресурсы, библиотеки, связи. Вы должны быть как минимум в три-четыре раза более сильными магами, чем она, просто по праву рождения.

Она выпрямилась и посмотрела на них с нескрываемым разочарованием.

— Но вы не сильнее. Вы ленивые. Вы самодовольные. Вам должно быть стыдно, что первое поколение показывает схожие с вами результаты, а порой и превосходит вас.

В классе повисла гробовая тишина. Такого они еще не слышали. Никто из учителей не говорил с ними так. Обычно их либо хвалили за происхождение (Снейп), либо ругали за поведение (Макгоннагал). Но никто не бил по их гордости так точно.

— Вы гордитесь своей кровью, но не делаете ничего, чтобы оправдать эту гордость, — припечатала Рин. — Пустите вашу энергию на более полезные нужды, чем сплетни и хихиканье. Станьте сильнее. Докажите, что ваша «чистая кровь» чего-то стоит на практике, а не только на словах.

Слизеринцы сидели красные, опустив глаза. Малфой сжимал кулаки под столом, но молчал. Возразить было нечего. Она была права. И это бесило их больше всего.

Рин вернулась к доске.

— Итак, — сказала она, словно ничего не произошло. — Продолжим. Заражение.

Она начала расхаживать по классу, читая лекцию.

— Ликантропия передается через смешение жидкостей. Укус. Слюна попадает в кровь. Вирус — или проклятие, назовите как хотите, — мгновенно атакует жертву, переписывая структуру её ДНК. Исцеления не существует. Серебро прижигает раны, но не убивает заразу. Если вас укусили — ваша жизнь кончена. Вы становитесь изгоем. Опасностью для всех.

Она говорила сухо, четко, перечисляя факты.

— Именно поэтому дистанция — ваш лучший друг. Не подпускайте тварь близко. Используйте трансфигурацию ландшафта, чтобы создать преграды. Атакуйте издалека. Если он подошел на расстояние удара лапой — вы проиграли.

Она закончила лекцию через двадцать минут. Студенты сидели тихо, записывая каждое слово. Даже Гермиона, которая всё еще шмыгала носом, строчила конспект с удвоенной скоростью.

— Теория окончена, — объявила Рин, захлопывая журнал. — Вы знаете, что это такое. Вы знаете, как это убить (в теории). Теперь переходим к практике.

Она посмотрела на часы.

— Все на выход.

Студенты начали собирать вещи, переглядываясь.

— Мы идем не в коридор, — уточнила Рин. — Мы идем на стадион для квиддича.

Она подошла к двери и распахнула её.

— Вперед.

Студенты в недоумении, но без споров, потянулись к выходу. Они боялись её. Они уважали её.

Рин вышла последней. Она посмотрела на пустой класс, на схему оборотня на доске.

Жестоко? Да.

Но мир жесток. И лучше они поплачут сейчас, в классе, от обиды, чем потом их родители будут плакать над их могилами.

— Я сделаю из вас магов, — прошептала она. — Даже если мне придется сломать ваше эго