Фантастика 2025-96 - Ким Савин

Я прошел мимо припаркованных рядов велосипедов, под палаточными козырьками и оказался у двухэтажного здания на углу. Вроде то самое место, о котором говорил Ягами.

Кирпичное строение, с пыльной витриной и двойными стеклянными дверями. Никакой вывески на стене не было, даже табличку с адресом почему-то скрутили.

Я дернул ручку двери, она неожиданно легко открылась, и я осторожно ступил внутрь. Основную площадь занимала пустая барная стойка, которая казалась одинокой и покинутой без хозяина. На полках, на которых должен был храниться алкоголь, скопилась пыль и висели гроздья паутины, верхушку шкафа охраняло чучело совы, которое почему-то забыл забрать предыдущий владелец.

Также стояли несколько барных стульев и три столика у окна, а больше ничего примечательного.

– Дате-кун? – позвал я.

– Я здесь, Икари-сан! – парень спустился с малозаметной лестницы на второй этаж. – Осматриваю помещение.

– Второй этаж тоже наш?

– Да, конечно. Идем, сам посмотришь.

Я последовал за ним по скрипучим ступеням. Тут было попросторнее, практически пустой зал, которых отлично сгодился бы под офис. Даже несколько столов осталось.

– Наверное, здесь был кабинет хозяина, или бухгалтерия, – предположил Дате.

– Или оба. Нам лучше будет расположиться здесь, бар не очень подходит клубной деятельности.

– Согласен, но это ещё не все, – довольно заявил он, – идем покажу.

Мы вернулись на первый этаж, а оттуда Ягами повел меня за барную стойку, где оказалась дверь в подсобку. Пройдя по коридорчику, где должны были находиться предметы для уборки, вы вышли в ещё одну комнату, что находилась прямо под офисом. Спрятанное логово.

Комната использовалась для собственных нужд, – со старым диванчиком, журнальным столиком и местом под матрас. На стене некогда висел телевизор, – остались кронштейны. Я заглянул в небольшую дверку, – тут размещалась душевая кабина и туалет.

Возможно, ничего тут такого секретного, жилье в этой стране не из дешевых, лишнюю площадь немногие могут себе позволить. Куда выгоднее жить там же, где и работаешь, так многие делают.

– У меня тут появилось несколько идей, касательно помещения… – протянул я.

– Да? И какие?

– Позже скажу. Когда обдумаю. Мебель где?

– В фургоне на заднем дворе. Идем?

– Ага.

– Ребята! Вы где? – послышался девичий голос со стороны бара. – О, крутая сова!

– Главный грузчик прибыл, – усмехнулся я.

***

Почти час мы с Ягами таскали из фургона мебель и перетягивали её на второй этаж. Не знаю каким образом, но гангстерский сынок умудрился привезти абсолютно все, что нужно для офиса, и даже больше.

Потом ещё полтора чертовых часа мы развешивали, прибивали, собирали и прикручивали. Миса руководила процессом, важно забравшись на стол с ногами, пока мы с Ягами надрывали спины.

Как в том фильме про наркоманов, у нас было: четыре офисных стула со спинками, доска для рисования и записей маркером, та самая упаковка маркеров, две мусорные корзины, дополнительный стол, два ноутбука, здоровенный принтер (будь он проклят), шкаф для бумаги, набор канцелярии, вешалка, несколько картонных коробок и старый маленький кулер, который каким-то чудом работал.

– Где ты все это достал? – спросила Миса у Ягами.

– Это из старого офиса отца. Когда пришла пора расширяться, отец просто купил все новое на деньги клана, а это барахло оставил в одном из гаражей-хранилищ. Оно все равно никому не нужно.

В здании даже электричество было подключено, как ни странно, поэтому мы занялись сортировкой, под светом одинокой лампочки. Айку и Джиро было решено привести завтра, чтобы продолжить выпуск газеты, а пока Миса копалась в бумажках, вешала необходимое на доску и одновременно рассказывала, что удалось выяснить про Аоки.

Я курил прямо в офисе, в открытое окно. Дате развалился на кресле, закинув ноги на стол. Миса Асами вещала.

– Вот что мне удалось выяснить! – она прикрепила к доске четыре фотографии из школьного портфолио. Две девушки и два парня, все в школьной форме, фото как на паспорт, и все незнакомые. – Это ученики нашей школы, которые пропали два года назад. Исчезли без следа за один учебный год.

– И ты полагаешь, что они пострадали от рук Аоки? Два года назад? – уточнил я.

– Да, именно так. Смотри, учитывая упоминания о пропаже в сети, двое исчезли в марте, а двое сентябре. Не кажется странным такое совпадение?

– Предположим, но это вновь бездоказательно.

– А как тебе такое? – она прикрепила ещё одно фото, молодая женщина в белой блузке. – Это Сатико-сенсей, работала в нашей школе учителем информатики. Её тело было обнаружено в парке на окраине в октябре того же года. По тем крохам данных, что я нашла, её долго пытали перед смертью. Конкретики нет, как и фото. Только упоминание о школьном трауре.

– Хорошо, верю, – хлопнул я в ладоши. – Предположим, Аоки питается здесь уже несколько лет, с небольшими перерывами. Но скажи мне, почему ему все сходит с рук? Одно дело сейчас, – два пропавших подростка, и два тела, которые совершенно не связаны друг с другом. Подозрительно, да, но не настолько. Тут пять убийств в год. В одной школе!

Это и правда было лютой наглостью. Я никогда себе подобного не позволял. Даже чертовы курицы начинают волноваться и бодрствовать ночами, когда лиса ворует их сородичей. Люди не столь умны.

– Это уже проблема менталитета, – грустно покачала головой Миса-чан. – Мы страдаем от собственных условностей. На социологии этого не рассказывают, но, чтобы вы знали, в Японии ежегодно исчезают порядка 100 тысяч человек, четверть из них – дети. В стране нет базы пропавших без вести, а проблема исчезновения подростков стоит особо остро. Жестокое обращение в семье и на учебе, строгая дисциплина, бедность: все это вынуждает детей становиться бездомными в поисках лучшей жизни и пристанища. Пропажи абсолютно нормальное дело, особенно в таком городе, как Токио. А у нас с вами одна из крупнейших токийских школ. Так что исчезновение четверых детей – проходная норма, даже порядочный результат. Никто не учитывает, что дети теряются преимущественно в бедных семьях, а не в дорогих учреждениях подобных “Татсуко хай”.

Я уже предполагал, что попал в рай, но теперь видел это ясно. Я та самая лиса в спящем курятнике. В стране, где каждый третий хочет покончить с собой, а дети