Фантастика 2025-130 - Дмитрий Николаевич Коровников

– Что за напасть у вас?

Набольший утирается мокрой и только что чистой тряпицей – сыскалась и такая. Откашлялся, проговорил с тревогой:

– Напасть, о какой и деды не слыхали. Повадились детки по ночам на болота ходить. Это на юг сушь да степь, за деревней Гнилая Топь, самый край, но и того хватает. Нет, все понимаю, мальчишкой сам бегал, правда, днём. Лягух наловить или светляков в бычий пузырь.

Крестьянин замолк перевести дух, люди прислушиваются и кивают.

– Детки возвращаются, а где были, что делали – не помнят.

– Велика беда! Дело в болотных газах, и только. Не пускайте!

– Мы так и сделали два дня тому, заперли мальцов на ночь. В полночь слышу – шум, мой младший из-под лавки шасть и уже засов скребёт. Я его за плечо, он как глядь глазами пустыми! Я так и сел, стервец вывернулся и драпать. Насилу догнал, скрутил, рвётся так, что связать пришлось! У соседей та же беда, у брата-покойничка дочка, племяшка моя, убегла. До сих пор нет.

– Давно началось? – продолжил я расспросы.

– В том и дело. Ходили давно, но этак, по одному. Несколько недель ничего. Два дня тому ушли дружно, как позвал кто, но вернулись, кроме племяшки. С утра хотели искать, но пожар этот некстати. Эх, всё одно – не найти, пропала!

Крестьянин огляделся на погоревшие поля и печально уставился под ноги.

– Каждый год горит. Дюжину раз говорил войту: надо ров от ручья рыть, он все на авось машет!

– Что за болото Гнилая Топь? Дети не тонут, взрослые найти не могут?

– Болото гнилое. Гнилое и подлое, поверху мох, ребёнка держит, а кто тяжелее – сразу вглубь провалится. Дети по нему далеко зайти могут, кабы не на ту сторону.

– Да, не повезло вам.

Крестьяне заворчали, набольший продолжил, глядя пытливо:

– Дети околдованы, любому ясно. Одна надежда на мага!

Я оглядел народ, иные отводят взгляд.

– Помогу, для этого и нужны маги!

Люди заулыбались, напряжённые лица расслабляются на глазах. Я тяжело вздохнул:

– Только есть одна закавыка.

– Если речь об оплате, соберём сколько можем! Верно, люди? Не думайте, что деревенька мала. Видите – церковь поставили как в селе, за свой счёт!

– Да нет, не в золоте дело, – ответил я, лицо крестьянина при слове «золото» слегка вытянулось. – Хотя деньги лишними не будут. Неходячий я, придётся кому-то тащить на себе. Боюсь, в болото идти, беду вашу только там решить можно.

Набольший глянул на мои ноги и промолчал. Оглядел своих, люди мнутся, лишь двое молодцев расправили плечи.

– Дотащим. Хоть до Ретунии, только от напасти избавьте!

– Я помогу вам. Мои… спутники пусть останутся в деревне.

– Ну уж нет! – взвилась Унрулия, тёмные глаза полыхают гневом. – Вместе так вместе! Забыл наш уговор?

Я смежил веки.

– Будь по-твоему. Только не жалуйтесь потом!

Глава 9

– Не так плохо ехать на ком-то верхом! Что скажешь, Виллейн? – заметила Унрулия.

– Не ездовой гном, говорят, они ещё лазят по кручам Заласских гор, но сойдёт!

Я на плечах у жилистого из тех парней, что увязались в болота. Скакун мой прёт как по центральной улице, дыхание ровное. Похожий на циркового силача плетётся позади, выдохся подо мной за полчаса пути.

Мы втроём замыкаем, первым в отряде крестьянин-набольший, на плече страшноватые вилы из чёрной дедовской бронзы в количестве трёх штук. За ним Эритор и Унрулия.

Набольший не соврал, за деревней, за пустошью, стволы редковатого леса, торчат как забор по краям обширных болотин. Хотя солнце давно перевалило за полдень, лучи вязнут в ещё густом с утра тумане, белая мгла не даёт рассмотреть и в сотне шагов. Отряд идёт тяжко, местами по колено в тёмной воде. Болотные гады скользят под поверхностью, вьются меж ног, мне с высоты хорошо видны узкие белёсые спины. Постепенно островки сухого исчезают, воду затянул толстый слой мха, пружинит при шаге, под моим скакуном и вовсе рвётся.

Я оглянулся. Цепочка следов быстро заплывает водой, но опытный взгляд различит сразу.

Эритору всё интересно. Вертится без устали, Унрулия шипит змеёй, то и дело ловит за шиворот, чтоб не ухнул в тёмный омут. Особая болотная тишина закладывает уши, и влажное чавканье подошв – единственный звук. Мы одни в белом супе тумана.

– Не пора ли передохнуть? Боюсь, мой помощник устал, – предложил я.

– Ещё чуть, дойти бы до Проклятой деревни! – ответил набольший.

– Что за Проклятая деревня? – спросили мы хором с Унрулией, я – с интересом, она возмущённо. Переглянулись, её улыбка вторит моей.

– Осторожней, Виллейн! Это всего лишь остатки чар оберега! – проговорила Унрулия.

Набольший глянул на нас – на стати Унрулии и на мои когти, на резкие черты под копной словно выгоревших на безжалостном солнце волос. Качнул, поджав губы, головой.

– Бывшая деревня смердюков, слыхали про таких? При отце дело было, повздорили с нами, перестали торговать. Им без торговли не прожить, ушли неведомо куда, ходят слухи, на ту сторону Топи.

– Проклятая почему? Не туда ли детвора бегает?

– Как назвать брошенную среди болота?

– То есть формального проклятия нет? – продолжил допытываться я.

– Форм… э-э, чего? Нету проклятия. Раньше не было, – поправился набольший.

Сквозь туман видны чахлые стволы, мшаный панцирь пошёл в горку. Мы вышли на сухое, под ногами гнилые ветки и трава, ломкая, нездорового светло-зелёного цвета, стебли в чёрных точках плесени. Шагах в двадцати силуэты домов, крыши обвалились, вездесущий мох наполз шубой на брёвна, чёрные от гнили. Сладковатый запах разложения лезет в нос, укутал душной сыростью. Я закашлялся. Звук такой громкий рядом, теряется и вязнет в трёх шагах тумана, идущий первым набольший и ухом не ведёт.

Центр деревеньки – лучшее место для привала. Дома лепятся полукругом к странному среди болот месту: несколько плит вдвое выше высокого человека воткнуты ребром, карточным домиком, как дольмен. Поверх плоско ещё одна, перед дольменом каменная чаша бассейна, дно заросло грязью и мусором. Я знаком попросил высадить на бортик. В дальней части бассейна труба из коричневой обожжённой глины, плоско уходит в глубь камней дольмена.

– Посмотри, Эритор. Что можешь сказать про чашу? – обратился я к мальчику, ладонью хлопаю по бортику бассейна.

Эритор забрался с ногами, прошёл от края до края.

– Она пустая, воды нет.

От движения башмака что-то блеснуло в грязи. Я потянулся, в ладонь легло колечко, простое медное, из тех, что матери дают дочерям, пока жених не подарит красивее. Медь тусклая, но почернеть не успела. Я скользнул взглядом на нависший дольмен,