Фантастика 2025-58 - Евгения Букреева

со шлюпок. Пока даже батальона не набрали. Может быть это попытка припугнуть японцев, показать беззащитность их островов, понудить к миру, — не знаю. Но разговоры ходят, что к нам из Петербурга идут эшелоны с гвардейцами…

— Хм, беседовал я с Семёновым, он уверяет, что в Японии остались третьесортные части из стариков и мальчишек, не считая, конечно гарнизона в Токио.

— Владимир Иванович грамотный офицер, кстати, как он?

— Бодр, деятелен, наверняка сейчас с Небогатовым ловит купцов в Токийском заливе или ведёт отряд через Курильские проливы.

— Чёрт побери, Владимир Николаевич, только сообразил, вы же не в курсе — Небогатов у Цусимы утопил японский крейсер, одну из «Мацусим». Нейтралам сам же адмирал и сообщил, а через Шанхай и мы узнали.

— Прекрасно, значит поубавилось вымпелов у Того. Но, Павел Павлович, поведайте как нам до Владивостока дойти и себя сохранив, и для вас, быстроходов обузой не сделавшись, — Миклуха потянулся к пакету.

— Всё верно, сведения по минным постановкам там. Владимир Николаевич, сразу предупреждаю — карты абсолютно секретные, только командиры судов и штурмана могут брать их в руки. Свенторжецкий лютует, — мичмана Новосильцева, заявившего о «жандармском подходе» и недопустимости для офицера прятать документы от сослуживцев, от товарищей по оружию, наш «секретный кавторанг» закатал в тайгу, прокладывать кабель. Сначала вообще хотел разжаловать в матросы и до окончания войны отправить сторожить маяк, но Бирилёв упросил не губить карьеру мичманца…

— Да, серьёзно у вас дела обстоят, в нашем каторжанском краю куда спокойнее.

— Далее, вся Владивостокская эскадра нацелена на проводку «Ушакова», Бухвостов держит броненосный отряд в готовности к немедленному выходу. «Аврора», «Алмаз» и эсминцы сторожат Того у Гензана. Две подводные лодки должны выйти в нашу сторону, если встретимся, будут сопровождать. Японцы их чрезвычайно опасаются, чуть почудится угроза со дна морского — палят во все стороны. Посмотрите, в пакете есть отпечатанные силуэты всех кораблей, базирующихся на Владивосток. Здесь отмечены все транспорта, миноноски, катера и подлодки. Нехорошо будет, если сигнальщики и артиллеристы «Ушакова» по незнанию бабахнут по своим…

10 июня 1905 года Владивосток приветствовал героический броненосец береговой обороны «Ушаков», с боем прорвавшийся через Татарский пролив. Да, с боем — несколько выстрелов по японским миноносцам в самом начале прорыва вполне тянули на боевые действия. Миклуху сей факт только позабавил. Но ушаковская молодёжь сочла героизацию их перехода нарочитой и издевательской.

Пятерых подвыпивших мичманов, направившихся выразить неудовольствие напрямую к комфлота, перехватил в паре кварталов от штаба Тихоокеанского флота всезнающий Свенторжецкий. Капитан второго ранга посадив изрядно нетрезвых фрондёров в две коляски, доставил их на «Ушаков», заодно решив накоротке пообщаться с Миклухой.

— Владимир Николаевич, — Свенторжецкий едва сдерживался, — вы уж объясните вашим «дебражелонам», будьте так любезны, что пока идёт война, а на плечах у них офицерские погоны, нельзя, ни в коем случае нельзя уподобляться студентикам, поносящим армию и флот, телеграммы поздравительные микадо посылающим, радующимся успехам японского оружия.

— Что с вами, Евгений Владимирович, — Миклуха искренне удивился озлобленности кавторанга, — ну подвыпили ребята, дело молодое, неужели вы в чинах мичманских начальство по пьяному делу не костерили?

— Подвыпили? Да они полгорода прошли не костеря, а прямо таки матеря «эту сволочь Бирилёва», комендантский взвод у штаба уже штыки примкнул, к стрельбе изготовился. Вот бы славно было пять трупов молодых и красивых мичманов в гробы запаивать и родственникам отправлять.

— Какая стрельба, вы о чём? — Миклуха решил, что начальник контрразведки Тихоокеанского флота от перенапряжения тронулся умом…

— Два часа назад боевиками партии социалистов-революционеров тяжело ранен командующий флотом. Ваших пьяных офицеров, идущих по направлению к штабу приняли за сообщников террористов и приготовились расстрелять прямо на улице, боялись что при задержании они подорвут себя и окружающих «адскими машинками»…

Глава 19

Покушение на командующего Тихоокеанским флотом Российской империи вице-адмирала Бирилёва, осуществлённое переодетыми в форму морских офицеров (мичмана и прапорщика по адмиралтейству) террористами, вызвало жёсткую ответную реакцию моряков.

Контр-адмирал Бухвостов, до возвращения во Владивосток Небогатова, исполняющий обязанности младшего флагмана и начальствующего над судами «Владивостокской эскадры Тихоокеанского флота» выслал на улицы усиленные патрули. Бухвостов напутствовал патрульных предельно чётко: «Показать революционерам всех мастей и обывателям, сочувствующим нигилистам, — ФЛОТ трогать нельзя»! Армейцы робко жались к домам, издали наблюдая как здоровенные, отъевшиеся на флотских харчах унтера и кондуктора «потрошат» попавшихся им на пути подозрительных «тилигентов», вздумавших взорвать «отца родного Николай Иваныча».

И хотя пострадал не Небогатов, а Бирилёв и не от бомбы, а от револьвера, — матросы сами, без адмиральских понуканий рвались «навести порядок». На броненосцах были жестоко избиты несколько «революционеров» при полном одобрении (и участии) команд. «В лапы» Свенторжецкого попали матрос и унтер с «Бородино», не только ведшие «разговоры о бунте», но и искавшие связь с собратьями-революционерами в гарнизоне. А больше всего досталось баталёру Новикову с «Орла». Начинающий писатель весь в синяках и кровоподтёках (привет от соплавателей на «Орле») угодил в контрразведку вместе с увесистым узлом своих «сочинений», которые бдительные трюмные нашли в самых потаённых уголках огромного корабля…

И пусть в бумагах были не призывы к свержению самодержавия, а «проба пера» начинающего писателя-мариниста, перепуганный Новиков, не особо запирался и практически сразу сдал всех «сочувствующих правому делу» на эскадре.

Таковых оказалось неожиданно много, например, на «Орле» разговорчивый баталёр причислил к революционерам половину кают-компании. Свенторжецкий, послушав словоохотливого литератора-буфетчика, пошёл к Бухвостову и на следующий день на всех судах эскадры, за исключением находящихся в море, прошли Офицерские Собрания.

Командиры и старшие офицеры на крейсерах и броненосцах настоятельно рекомендовали мичманам и лейтенантам быть ближе к матросам, разъяснять всю пагубность революционной агитации и особо уповать на то, что бомбисты-террористы суть японские агенты, которые за золото уничтожают адмиралов, офицеров и готовят корабли к подрыву, предлагая доверчивым морякам пронести «адские машинки» на борт. На этом пункте «инструктажа» настоял начальник контрразведки и хотя технически подкованные мичмана и прапорщики посмеялись над кавторангом перестраховщиком, команды отнеслись к предостережению Свенторжецкого предельно серьёзно и перетряхнули ещё на раз все корабельные закутки и схроны. На «Орле» и «Авроре» даже дошло до публичного и добровольного показа имущества в матросских и кондукторских сундуках и чемоданах, настолько сильно там хотели очиститься от подозрения в революционной скверне…

В Петербурге новость о покушении на командующего Тихоокеанским флотом шокировала самодержца. В столице пребывали в уверенности, что хотя по всей стране полыхают усадьбы и проходят стачки и столкновения с полицией, в действующей армии и на флоте царит образцовый порядок. И тут бах, — командующего самым мощным флотом империи, как простого смертного, на крыльце штаба…