"Фантастика 2025-135". Компиляция. Книги 1-25 - Елена Звездная

первые шаги к подтверждению или опровержению своих теорий сделать необходимо. И разлом… Мне ну очень нужно взглянуть на такой через ноосферу, а их как назло в округе нет и всё тут. Я хмыкнул — и постучался в запертое окошко в перегородке, отделяющей салон от водителя. Через пару секунд то отъехало в сторону, и я смог донести свою просьбу до человека, у которого точно была связь с «верхами». А чего откладывать, если можно не откладывать? Вот и я так считаю. — Я бы хотел, чтобы мне сообщили об открытии разлома где-то неподалёку. Тренирую сенсорику и хочу проверить, можно ли ощутить разлом на большом расстоянии.

— Я передам, господин Геслер. — Кивнул мужчина, не отрывая при том взгляда от дороги. — Что-то ещё?

— Больше ничего, благодарю. — Я откинулся на кожаную спинку дивана, и окошко плавно закрылось. Я вновь остался в одиночестве со своей любимой мигренью и желанием что-то делать. Энергии в теле было даже как-то слишком много, но это легко было объяснить отсутствием утренних истязаний с Троекуровым-старшим. Не факт, конечно, что я мог так быстро привыкнуть к тренировкам своей бренной тушки, но как-то объяснить энергичность надо, а этот вариант вполне подходит. Не считать же прекрасно проведённую ночь и хорошее настроение на утро за таковую?..

Но вот, наконец, мы добрались до нужного места, а уже через несколько минут я под сопровождением пары мужчин в штатском открыл самую обычную дверь самого обычного зала для совещаний, в котором пока находились только комиссар Белёвская и Троекуров-старший. Остальных членов нашего кружка по интересам я пока не ощущал, но меня заранее предупреждали о том, что так я окажусь на месте минут за сорок до назначенного срока. Почему я здесь, спросите? Да всё просто: мне без разницы, где мучать мозги, а так были шансы пораньше начать и пораньше закончить. Кроме шуток, меня ждала моя собственная Ксения, — у которой я теперь, похоже, и буду жить, раз нового дома мне не выдали и в бункер загонять не стали, — и мои собственные эксперименты с псионикой, так что заняться мне было чем и помимо тренировок с учёбой.

— Госпожа Белёвская, господин Троекуров. — Я сдержанно кивнул, проходя внутрь и споро занимая свободное место за здоровенным, рассчитанным не на один десяток персон столом. Кресла тут тоже были на загляденье, хоть и запечатанные в плотную целлофановую плёнку. Никак законсервировали, что б не попортить во время ремонта, а тут случился Геслеровский кризис. — Вижу, вы тоже решили прийти пораньше?

— Чтобы пораньше прийти нужно хотя бы куда-то уйди. — Вздохнула девушка, под глазами которой я не без удивления увидел наметившиеся круги. Да и сама она выглядела бледнее, чем обычно. И носом клевала, хоть и старалась этого не показывать. — Но иногда наша работа требует напряжения всех имеющихся ресурсов.

Я в мыслях пожалел девушку, хмыкнул — и телекинезом открыл шкафчик рядом с кулером, достав оттуда пачку кофе и охапку кружек. Струя покинувшей краник кулера и закипающей на лету воды всё это продезинфицировала, а спустя минуту на стол уже опускался заваривающийся быстрорастворимый кофе. Иного тут, к сожалению или к худу, не держали. И старался я не для себя, а для Белёвской, которой определённо требовались хотя бы такие стимуляторы. И даже если такой кофе особо не бодрит, то щепотка заботы точно скажется на её самочувствии в лучшую сторону. А что? Низкая мораль лишает сил, а высокая — наоборот окрыляет. Всё логично.

— Спасибо, Артур. Это как минимум мило, а как максимум… — Комиссар Белёвская стянула с головы фуражку, водрузив ту на стол, и втянула носом поднимающийся над кружкой с кофе пар. — … ещё и полезно. Я как-то и не подумала о том, что можно разграбить этот шкафчик.

— Там ещё и печеньки есть, хотите? — Мне чужого не жалко.

— После еды будет ещё сильнее тянуть в сон, так что — нет, спасибо. — Деловито отказалась Анастасия Белёвская, пригубившая кружку с кофе. — Весьма недурно, для растворимого-то…

— Вряд ли здесь распивали какую-то гадость. — Вздохнул Троекуров, в воздухе перехватив предназначавшуюся ему кружку, тут же попробовав напиток на вкус. — На безрыбье и рак рыба, я вам скажу. А ты, Геслер, хвались: как тебе ратные подвиги?

Я вздохнул, вернув на стол уже свою чашку.

— Честно? Почти никак. Если бы эти уроды не убили стольких людей, я бы и удовлетворения от их убийства не испытал. И то, это недолго продлилось. — Я говорил честно настолько, насколько это вообще было возможно. Я и правда ничего особого кроме сиюминутного желания отомстить тогда не испытывал, а убийство само по себе не нашло в моём разуме отклика помимо того, что был продиктован моментом. По прошествии времени ни одобрения, ни сопротивления. Бездушная скотина ли я, или право имею?

А Троекуров-старший тем временем поймал мой взгляд:

— Слышал, что с одним из них ты встретился почти лицом к лицу, а после превратил его в головёшку. — Я сделал хороший такой глоток, не переставая смотреть в глаза мужчины. — Что, неужто и тут совсем ничего?

— Он был врагом, так что во мне его обугленная рожа с лопающимися от жара глазами не разбудила ни жалости, ни жестокости. — Я спокойно отхлебнул ещё кофе, вольготно расположившись в своём кресле на колёсиках. Ещё бы повращался на нём, но подумал, что это будет как-то по-детски.

Белёвской же наш разговор явно не понравился, так что она поставила наполовину пустую кружку на стол, недовольно прищурившись.

— Господин Троекуров, эта тема не лучшим образом подходит для утреннего чаепития.

Мужчина с выражением вселенской задолбанности на лице и во взгляде посмотрел на девушку, отчего та мгновенно лишилась напускного недовольства.

— Я практически уверен в том, что психическим состоянием моего ученика не озаботилась ни одна… — Троекуров проглотил так и рвущееся наружу слово. — Никто не озаботился. Но развивать эту тему сейчас и правда не стоит.

Да, если бы меня действительно задели бы отнятые жизни, то что-то вроде «это было его первое убийство» или «такое не проходит бесследно» только всё усугубило бы. Но на трупы мне было решительно наплевать, если не считать своих. Их — жалко, конечно, но я не умел воскрешать людей, и мог лишь стать сильнее для того, чтобы подобное не повторилось впредь.

— Вот и замечательно. Артур, передашь