Биомеханический барон - Сергей Николаевич Чехин

— хорошо, что портовый рынок разграбили не полностью, и внизу оставались и лотки, и повозки. Сбитый летчик грохнулся на воз с досками и разломал надвое и груз, и саму телегу. Дерево немного смягчило удар, но охотник все равно чувствовал себя так, словно по нему проехал каток.

Кое-как встав, он выхватил меч и оценил обстановку — вернее, ту жопу, в которой оказался по собственной воле. Сзади клубилась клыкастая и когтистая гора, разрастаясь подобно цунами, спереди наступали обезумевшие чернокнижники. А запаса маны после всех этих цирковых фокусов едва хватало, чтобы поддерживать священный туман на клинке.

— Про меня не забыл, соколик? — тихо прозвучало над ухом. — Я все еще сижу в твоем цифирном узилище. Используй мою мощь — и спасешься. Не обязательно брать всю — возьми лишь столько, чтобы выжить. И я ничего не попрошу взамен.

— Да-да, — Захар сплюнул и вытер рукавом окровавленные губы. — Первая доза — бесплатно.

— Тогда подохни… — злорадно зашипел князь. — Тебя разорвут на куски и спалят дотла. А меня выгрызут из твоей зловонной туши и провозгласят своим царем. А уж потом мы займемся сей железной ладьей. И всеми, кто притаился на борту.

— Заткнись.

Твари из последних рядов учуяли свежую добычу, отвлеклись от штурма крейсера и медленно обступали жертву. И Ева, несмотря на все старания, никак не могла им помешать.

— Захар, беги! — в сердцах крикнула подруга. — Их слишком много.

— Уводите корыто, — парень махнул перед собой мечом и с улыбкой отсалютовал наступающей смерти. — Я их задержу.

— Но…

— Спасайте корабль!

Чудовища осторожно замыкали кольцо — не нападая, но и не позволяя вырваться. А как только цепь сомкнулась, кинулись все разом — дюжины порождений Бездны, в которых слились черты животных и людей.

Пятаки, клыки, копыта, хвосты, бивни — все смешалось в омерзительную массу, из которой злой гений вылепил ужасающих кадавров — убогую пародию на жизнь. И так будет со всеми, кто присягнет Тьме — сразу, или чуть позже, но итог всегда един. И только последний дурак назовет это истинной свободой.

Киборг махнул мечом и сразил десяток бестий. Остальные накинулись с утроенной прытью, неистово размахивая когтями и яростно вереща. Охотник разил без промаха, но чудищ стекалось все больше и больше, а тут еще и в спину прилетела проклятая волшба. Но Захар лишь злее улыбнулся: если судьба — погибнуть здесь и сейчас, значит, он продаст свою шкуру как можно дороже.

Пока верзила отмахивался от гигантов и громил, мелкая шушера вцепилась в ноги, руки и повисла на одежде, терзая плоть и пуская черную пену. Этот прием обернулся успехом, и зубастая мелюзга быстро добралась до пояса, едва не пожирая киборга заживо.

Если же он пытался отмахиваться и осенял себя стигмой, здоровяки с бычьми и крокодильими башками тут же усиливали натиск. А сражение сразу против нескольких отрядов — один сильнее другого — невыполнимая задача даже для сверхчеловека.

Внезапно грянул выстрел, и добравшиеся почти до края палубы демоны разлетелись в стороны, словно кегли. Сквозь вой и рев протиснулся скрежет и лязг гусениц — к порту приближался небольшой танк под прикрытием взвода морских пехотинцев — своих, российских.

Десант высадился из баржи, и чтобы качка не опрокинула бронемашину, судну пришлось наполовину выброситься на берег, точно раненому кашалоту. По откинутой носовой аппарели уже спускался второй танк, а рядом спешили солдаты и офицеры.

Чуть поодаль из непроглядного марева проступали силуэты двух канонерок и миноносца. Буря шатала корабли так, что едва не опрокидывала, и те все равно умудрялись поддерживать наступающие части огнем.

— Это севастопольская эскадра! — на нос «Арканзаса» поднялся Бойкий и отсемафорил неожиданной подмоге солнечной морзянкой из ладони. Получив ответ, кивнул и добавил: — Они рискнули пройти каботажем, несмотря на лютый шторм. Должно быть, их капитан — сущий морской дьявол!

— Скорее, ангел, — приободренная Ева выплеснула раскаленный поток прямо в морды наползающих чертей.

Послышался нарастающий топот копыт и частые выстрелы — вдоль набережной неслась ватага казаков в сбитых набекрень фуражках. За ними бежали полицейские и городовые в синих мундирах и шинелях. Последними наступали рядовые горожане, вооруженные чем под руку попало — от берданок и наганов до вил и топоров.

— Ополчение прибыло! — усатый обер-полицмейстер взял под козырек. — Мы клялись защищать уезд от любых угроз — будь то хоть беглые каторжане, хоть бесы рогатые! И мы от своей клятвы не отступим! За дело, братцы!

Казачий клин вонзился груде бесов во фланг. Засверкали сабли, замельтешили пики — воины рубили и кололи с такой яростью, что только ошметки летели. Полицейские прикрывали соратников огнем револьверов и ружей, а как подошли ближе — взялись за палаши. Десантники меж тем поджимали тварей с левого края, а вторая машина с пулеметной башней длинными очередями скашивал вершину черной дрожащей горы.

Но если люди худо-бедно могли справиться с демонами (во многом потому, что те как заговоренные лезли на корабль и не обращали внимания на урон), то еретики все еще представляли самую серьезную угрозу.

Каждый из них вполне мог считаться живым танком — огненные шары равнялись по мощи шрапнельным фугасам, иглы и теневые стрелы палили быстрее любого автомата, а пустотные щиты поглощали пули и снаряды в разы лучше самой прочной брони.

И несмотря на все старания и благие порывы, подкрепления начали нести потери. И как киборг ни старался, так и не смог уберечь их всех, ведь для этого пришлось бы перегородить барьером весь порт, а до таких заклинаний он еще не дорос.

— Держать строй! — взревел атаман. — Стоять насмерть!

И воины стояли, несмотря на град проклятой волшбы, что за секунды иссушала плоть, покрывала кожу гангреной и бубонами, а то и вовсе разжижала кислотой. И когда тактический модуль выдал прогноз о грядущем поражении, со стороны города засверкали огненные копья и солнечные лучи, сжигая чернокнижников дотла и превращая в сгустки вонючей жижи.

— Вперед! — пронзительно крикнул Алексей и вскинул пылающую рапиру. — Это наш город! И мы никому его не отдадим!

Чехов с вежливой улыбкой встал перед разошедшимся мальчуганом и пустил из ладоней ослепительные потоки, прожегшие насквозь зазевавшегося еретика. Вскоре благие чары замельтешили так часто, что в глазах зарябило, как от громадного стробоскопа.

Предателей одного за другим охватывало священное пламя, и они в диких корчах выпрыгивали из окон, где их добивали струями