"Фантастика 2025-147". Компиляция. Книги 1-25 - Юлия Шахрай

– Да откуда у бродяги из трущоб такие рефлексы? Я вот всю жизнь в семье служу – и что? Разве меня кто-то замечает? – Раздражённо ворчал носильщик, бьющий ногой очередной камень, что подвернулся ему под ногу.

– И не говори. А если он подосланный? Мало ли… Мутный он какой-то. Слишком молчаливый.

– Он вообще молчаливый, дурак! Он немой! – Тут же хихикнул кто-то.

– Вот именно, немой… Удобно, да?

Видимо из-за этих разговоров теперь даже в палатке для слуг его начали обходить стороной. Кто-то вовсе перестал здороваться. А один из молодых служек, раньше дружелюбный, теперь отказывался даже просто есть рядом. Однажды Андрей заметил, что его миска риса стоит особняком, и кто-то уже подсыпал в неё чуть-чуть светлого порошка, быстро растворяющегося. Он не стал устраивать сцену. Просто поменял миску местами с тем, кто её поставил, и ушёл. Позже этот парень провёл ночь, корчась от боли в желудке, и больше к нему не приближался.

Но хуже всего было не это. Хуже всего – внимание начальства. На следующий день воспитатель наследника лично позвал Андрея и молча указал на него главе отряда охраны.

– С этого дня пусть помогает при дежурствах у лагеря. – Бросил этот вредный старик. – Он всё равно молчит, пусть хоть глаза держит открытыми.

И это был двойной знак. С одной стороны – молчаливое признание пользы. С другой – начало наблюдения. Если ты опасен – мы это проверим. Если ты надёжен – тогда тебя надо испытать. Андрей всё это понимал. Слишком хорошо. Но пока что – он просто кивал, исполнял, и продолжал игру немого и незаметного, которую сам же и начал.

Потом был вечер. Лагерь уже зажёг масляные лампы и подвесные фонари, отбрасывающие золотистые блики на стволы деревьев и шевелящиеся от ветра ткани шатров. Где-то у костров потрескивало мясо, стражники лениво перекидывались словами, мальчишка-наследник, усталый после прогулки, давно уже спал под присмотром старого наставника.

Андрей шёл по краю лагеря, не торопясь. Он держался тенью, но не прятался. Как всегда был слугой. Молчаливым. Старающимся выполнить приказ. Обычным. Именно это и делало его опасным – и невидимым.

Немного погодя, он свернул чуть в сторону – якобы проверить упряжь у покосившейся повозки. Наклонился, спрятал движение за бортами телеги, и, задержав дыхание, начал слушать. Там стояли двое. Они стояли за выступом скалы, куда не добивали ни свет фонарей, ни слух случайного стражника. Один голос был хриплым, резким, словно человек не привык шептать. Второй – более глухой и ускользающий, будто говорит сквозь зубы, хмуро, не раскрывая рта полностью.

– …завтра на рассвете. Когда начнётся охота. Там будет замешательство.

– Что насчёт пацана? Если он опять начнёт носиться…

– Устроишь всё так, будто это несчастный случай. Ядовитое дыхание зверя, не справился с подножием. Всё что угодно. Главное – быстро. Без следов.

Пауза.

– А что с немым?

– Этот? Пёс без языка. Но если дёрнется – тоже убери. Но не зацикливайся на нём. Наследник в первую очередь.

Слушая всё это, Андрей даже не сдвинулся с места. Лишь прикрыл глаза. Голос второго был ему знакомым. Это был тот самый молчаливый охранник, что всегда стоял в тени за повозкой с провиантом. Всегда не при делах. Не попадается на глаза. И при этом – всегда рядом с наследником, словно незаметная тень.

Андрей вернулся к шатру бесшумно, по камням и мху, точно скользя между шорохами ветра. Внутри всё было, как прежде. Запах масла… Свитки в углу… Аккуратно уложенные плащи… Он тихо присел, будто просто ждал своей очереди на дежурство. Но внутри уже всё кипело. Завтра стоит ждать ещё одного удара. И цель – наследник семьи Хваджон. Причина – давняя вражда, возможно, и борьба за право на ресурсы, которые обещала подобная добыча. Но по ощущениям, тут было что-то куда большее. Так как почерк всего этого замысла был слишком аккуратный, слишком продуманный, и слишком хитрый. Это должно было стать не просто устранение. Это была полноценная провокация и удар по имиджу семьи Хваджон.

Устало вздохнув, Андрей медленно закрыл глаза. Он уже знал, что сделает утром. Он не просто предотвратит покушение. Он сделает это так, чтобы даже те, кто сомневался в нём, впервые задумались. А не сто́ит ли его удерживать рядом?

…………

Утро в этот день выдалось холодным и тихим. Низкие облака ползли по склонам, едва не касаясь макушек елей. Вся земля покрыта тонкой влагой, отчего трава скользила под ногами, а воздух был пропитан лесной горечью и сыростью. Так пахнет осень в горах. Над лагерем раздавались короткие команды. Все собирались на охоту. Псы тянули поводки, стража проверяла снаряжение. Несколько бойцов возились с лошадьми, на спины которых уже были перекинуты охотничьи седла, с специально укреплёнными в сбруе колчанами, и чехлами для оружия.

Андрей, в простой одежде слуги, с аккуратно зачёсанными назад достаточно сильно отросшими волосами и лицом, сохраняющим невозмутимое выражение, держался в стороне. Он словно бы просто таскал вьюки и упряжь, помогал с ящиками с припасами, не привлекая внимания. Но его взгляд был живым, холодным и точным. Он внимательно наблюдал – за каждым движением, каждым взглядом. Особенно – за тем самым охранником, которого вчера ночью слышал в разговоре с неизвестным. Тот действовал, как всегда – ничем не выдавая себя. Спокойно осматривал лошадей, потом проверил затяжку доспехов у молодого наследника, что зевал и потягивался, заворачивая в плащ, как в одеяло.

Немного позже их группа выехала вперёд. Всего их было четверо. Два опытных охотника, старый наставник мальчишки и Андрей. Остальные должны были нагнать их ближе к полудню. Это была разведка, а не настоящая охота. В теории. Хотя даже Андрею сейчас казалось, что всё это даже выглядит глупо. Ну, кто отправляет в разведку мальчишку? В этот момент Андрей почему-то подумал, что в этой семье предатели есть не только в страже. Но даже и среди его старших собственных родственников.

Их маршрут пролегал через узкую тропу, заросшую ползучим кустарником и обломками горных камней. Воздух был влажный, видимость – не лучшая. Так что Андрей сразу почувствовал, что здесь легко можно было устроить засаду.

И всё здесь и произошло. Не грохотом, не рыком зверя. А почти неуловимым изменением запаха воздуха – появилась едва ощутимая гарь, как от перегретого железа. Следом – тихий щелчок, словно чья-то кость треснула в подлеске.

Он не крикнул. Он рванул вперёд, закрывая собой мальчишку, в тот самый момент, когда из кустов вылетело что-то тёмное, как капля сажи.