Панург и его бараны - Максим Сергеевич Евсеев

– Это ваша собака? – спросила она, умудрившись сделать ударение на каждом слове.

Я неопределённо пожал плечами и заранее изобразил на лице оскорблённое недоумение, поскольку так и не понял, что именно вызвало вопрос.

Ева какое-то время переводила взгляд с меня на врачиху и обратно, но поскольку тоже не поняла, в чём, собственно, состояла заминка, то решила на всякий случай, вмешаться.

– Ну, допустим, моя? Вас, как зовут, извините? Вы же ветеринар, значит, можете её вылечить?

– Зовут меня Елена Анатольевна – это, во-первых.

Взгляд Елены Анатольевны выражал одновременно усталость и восхищение нашим коллективным враньём.

– Во-вторых, это не собака, – она сделала вид, что собирается уйти.

– А в-третьих, – тут Елена Анатольевна скрестила руки на груди и угрожающе прищурилась. – Или вы мне говорите правду или я вызываю полицию.

Наверное, в этот момент, я имел невероятно растерянный вид. Да и Ева вдруг стала похожа на старшеклассницу, которую оставляют на второй год за «неуд» по поведению.

– Так что, молодые люди, – сказала почему-то ветеринар, хотя была, явно младше меня. – Может объясните, где вы взяли этого волка?

– Кого? – протянула Ева и стала ещё больше похожа на ученицу старших классов.

– Ну, это не совсем волк, а скорее всего гибрид волка и собаки. Так где вы его взяли? Или вы по-прежнему настаиваете, что это ваш питомец?

Врать дальше было бессмысленно, и я попытался, не вдаваясь в подробности, без предыстории и описания драки рассказать, как нашёл в снегу умирающую собаку. Получилось примерно так:

– Нашёл в снегу и сразу к вам.

– Что, просто решили подобрать и отвезти в клинику среди ночи? И платить вам тоже, как я понимаю нечем.

Елена Анатольевна уже колдовала над операционным столом, и было понятно, что дело свое доведет до конца, а спрашивает скорее в воспитательных целях.

– Я заплачу, у меня есть деньги, вы не волнуйтесь. Просто не смог пройти мимо. Сам не понимаю почему.

– Он вообще-то тебя сегодня спас, – сказала вдруг Ева.

– Вот как? – Ветеринар оторвала голову от волка и заинтересованно посмотрела на меня.

У меня уже не было сил удивляться, поскольку по странным событиям сегодняшний вечер побил все рекорды на много лет вперед, и я просто уточнил:

– Когда?

– Ну, когда тебя … – Ева запнулась, не желая посвящать незнакомого человека во все подробности, чтобы ещё больше не увязнуть в объяснениях, сформулировала ситуацию следующим образом:

– На него хулиганы в лесу напали, а эта псина, – она сбилась. – Или волк… За него вступился. – Она посмотрела на меня. – Мне показалось, ты знаешь…

Я вспомнил лицо человека, который называл меня бароном.

– Там больше никого не было?

– Нет, – Ева немного удивилась. – Он выскочил, и Игорь, – она вспомнила, что не стоит называть хулиганов по имени, раз нам уже напомнили про полицию, и запнулась. – Короче, они подумали, что это твоя собака и отстали от тебя. Он их даже не кусал, просто выскочил из лесу и зарычал.

Я попытался вспомнить лицо человека, который называл меня бароном. Потом посмотрел на операционный стол. Бока волка тяжело поднимались.

– Он выздоровеет?

Ветеринар ставила капельницу и ответила мне, не поднимая головы, сухо и буднично.

– Животное старое, сильно истощено, у него воспаление легких, – когда, наконец попала иголкой в вену, распрямилась и добавила. – Это редко, но случается, даже с собаками. Волков мне лечить еще не приходилось. Пусть побудет у меня денек. Вы будете его забирать?

– Да, – ответил я. – Сколько я вам должен?

Ева довезла меня до дома. Мы сидели в машине, молчали, и я вдруг заметил, что уже светает.

– Спасибо, Ева, – больше мне ничего на ум не пришло.

Она даже не посмотрела на меня. Просто держалась за руль и ждала пока я выйду из машины, готовая в любую секунду нажать на газ и сорваться с места. Холодный воздух ударил в лицо, когда я вышел, забрался под куртку, напоминая, что жизнь продолжается, и ничего в ее распорядке не будет меняться только потому, что со мной что-то произошло.

Я аккуратно открыл дверь в квартиру, стараясь не разбудить Ульяну. Мне еще предстояло объяснять ей, где я провел ночь, не говоря уже о синяках на лице.

В квартире стояла мертвая тишина. Так тихо бывает только тогда, когда из дома ушли люди. И даже мое возвращение не могло наполнить эту пустоту. Ульяна забрала все свои вещи.

– Интересно, – подумал я. – Вызвала ли она такси, и сама выносила сумки с вещами из дома, или за ней, кто-то приехал?

Впрочем, это было уже не важно. Я прошелся по комнатам, не снимая обуви, вышел на кухню покурить и понял, что не хочу оставаться здесь. По крайней мере, сегодня.

Наступил новый день. Во дворе стали появляться люди. Моих знакомых возле дома не было. И если они и планировали ответную встречу, то пока она откладывалась. Я шел привычной дорогой в сторону метро и не знал еще, куда поеду дальше, а пока мне хотелось есть. Взгляд мой скользил по вывескам кафе и ресторанов и внезапно остановился на знакомой вывеске.

«Почему бы и нет?» – подумал я. – «Сегодня у меня выходной, а может в баре и покормят». И я толкнул дверь под вывеской "Панург и его бараны"

Внутри опять было пусто, но бар явно еще не закрыли.

– Да, решил пока не закрываться. Аренда оплачена до конца месяца, и нет смысла спускать всю это винно-водочную симфонию в отхожее место. – Панург показал рукой, на ряд разноцветных бутылок за своей спиной.

Он уже наливал мне что-то в рюмку. Что это, я спрашивать не стал – не стоит вмешиваться в работу бармена, если он и так знает, что наливать и о чем говорить.

В городе разгорался день, и люди торопились на работу или по своим делам, шумели машины, но здесь, внутри, было тихо и спокойно. Панург рассказывал, что-то забавное, и хотя мои мысли витали где-то далеко, я улыбался и даже смеялся вместе с ним, ободряюще кивая головой. Мне было хорошо и спокойно.

Выпитая рюмка согрела меня, а в руках уже была новая, налитая до краев. Моя голова наполнялась посетителями. Приходили те, о ком я уже забыл, приходили новые. Они вели себя, как старые друзья, которых давно не видел. Я вглядывался в их лица, пытаясь вспомнить, как и когда они появились в моей жизни. Кого-то узнавал, кому-то удивлялся, но всем был рад. После долгой пустоты внутри и