ОТМА. Спасение Романовых - Алексей Колмогоров

Ознакомительный фрагментследить за обстановкой на перроне во время стоянок и не допускать посторонних в наш вагон.

Я стоял на посту в коридоре возле тамбура и слышал смех и голоса из купе Царевен. Они болтали и пикировались за картами с Лиховским и Каракоевым. Голос Лиховского властвовал, царил. Душа компании.

В четверке Великих Княжон было разделение на две пары: Ольгу и Татьяну звали «большие», а Марию и Анастасию – «маленькие». Я знал это еще со времен своей службы на Корабле (здесь и далее Корабль – это яхта «Штандарт». Так я всегда именовал яхту про себя, так и буду называть ее в этих записях – Корабль, именно с заглавной буквы), где быт и привычки Семьи во время продолжительных плаваний – как на ладони для всех членов команды. Так вот и мы с Лиховским в нашей четверке были «маленькими». Это и понятно: близкие по возрасту (Лиховскому было двадцать пять) и по военным специальностям, связанным с техникой (он – с аэропланами, я – с кораблями), мы сразу понравились друг другу. Ироничный, синеглазый, где бы Лиховский ни появился, всегда находилась пара женских глаз, провожавшая его с восхищением. Я иногда думал: черт, выпадет же столько счастья одному шалопаю.

Дверь купе Царевен открылась, и выпорхнула Анастасия, разгоряченная. Обернулась к компании и бросила:

– Оставьте, Лиховский! Вы все сочиняете на ходу …

Закрыла дверь и посмотрела на меня лукаво.

– Леонид! Вы здесь так одиноки …

– Служба, Ваше Высочество!

– Опять Высочество! Будто не помните, как меня зовут. Неужели забыли нашу дружбу?

– Мы были детьми, а теперь … Вы так изменились …

– Подурнела?

– Что вы! Напротив!

Подошла ко мне.

– Это же чудо – что вы с нами! Как вы здесь? Почему вы здесь? Вы пришли за мной? Я знала, что кто-нибудь придет, но не думала, что это будете вы. А впрочем … не знаю, может, и думала …

– Вы меня вспоминали?

Она помедлила всего мгновение и ответила, как мне показалось, искренне:

– Да, я вас вспоминала.

Она еще подумала.

– Вспоминала всякий раз, когда … когда садилась в автомобиль или в вагон …

– Почему?

Смущенно повела плечом.

– Запах машинного масла, угля, механизмов …

Я изумился.

– Обо мне вам уголь напоминает? Почему?

– Наш Корабль, его железные тайны … Вы же помните?

Она выделила это «помните» особенной ноткой в голосе и пристальностью взгляда.

– Помню …

Двумя фразами мы так много сказали друг другу, что не стоило больше продолжать, и она – умница – тоже поняла это, отвернулась и сделала от меня несколько быстрых шагов. Но возле родительского купе снова глянула:

– А вы возмужали… – И вошла.

Честно говоря, в те дни, сразу после побега, я не понимал, как вести себя с Царевнами. Прежнего детского между нами уже быть не могло, и как же теперь … Зато Лиховский никаких трудностей не испытывал, будто не я, а он знал Царевен с детства.

Лиховский влюбился в Татьяну в госпитале, и ему повезло быть рядом с ней три недели – да-да, с Великой Княжной Татьяной Николаевной три недели дышать одним воздухом, говорить, смотреть в глаза и даже держать за руку; и более того – быть предметом ее ласковой заботы. Точнее, это не он был рядом с ней, а она рядом с ним, прикованным к госпитальной койке. Летом пятнадцатого года немцы подбили аэроплан Лиховского, но он, тяжело раненный в бедро и легко – в руку, сумел спланировать на наши позиции. И вот везение! Его отправили в тыл, в Царскосельский госпиталь, и первым, кого он увидел, открыв глаза после операции, была сестра милосердия Татьяна Романова. Она, как и Ольга, и Государыня, ухаживала там за ранеными.

Татьяна приходила каждый день, сидела у его постели, читала вслух. Конечно, она не была персональной сестрой милосердия подпоручика Лиховского. Но он утверждал, что именно с ним Царевна проводила больше всего времени, что она была от него без ума и специально приходила в госпиталь пораньше и уходила попозже, чтобы подольше побыть с ним. Хотя Лиховский мог и приврать …

Из соседнего вагона вошел Бреннер.

– Все в порядке? – спросил он.

– Все спокойно. А что чехи?

– Заняты своими делами. Никаких признаков беспокойства на наш счет.

Бреннер встал рядом со мной у окна.

– Стараюсь держать связь с капитаном Каном, сблизиться, насколько это возможно. Он может быть нам полезен во Владивостоке при посадке на судно.

Надо признать, кроме Бреннера мы все расслабились. В нем я чувствовал постоянную сосредоточенность и настороженность, хотя и он не отказывал себе в приятном общении с Царевнами.

– Я спать. Будьте внимательны, – сказал Бреннер и ушел к себе.

Александр Иванович Бреннер, без сомнения, был человеком чести, но при одном только взгляде на него каждому приходило в голову, что лучше с ним не ссориться. Он как ястреб – птица благородная, но хищная.

Обстоятельства нашего знакомства были достойным прологом к будущим событиям.

22 февраля 1918 года я зашел в трактир на Гороховой, неподалеку, кстати, от петроградской ВЧК. Там было много пьяной солдатни и матросни, извозчики, мазурики, мутные личности, давно не выходившие из запоя. Шумно, накурено, гадко. Я только что продал свой офицерский кортик и впервые за последние дни мог рассчитывать на приличный обед. Несколько месяцев, как я уволился с флота. Временному правительству, по сути уничтожившему армию и флот своим приказом номер один, служить было противно, а со скинувшими «временных» большевиками мне и вовсе было не по пути. И я как-то обретался в Петрограде без цели, без средств и будто без воздуха.

Половой принес щи и стопку водки. К алкоголю я равнодушен, но так мерзко было на душе и вокруг, что хотелось тумана в голове.

Эти двое сидели за соседним столиком и уже изрядно нагрузились. Один – явно офицер, хотя и без погон, разумеется; второй, кажется, инженер-путеец. Я и не прислушивался особенно, но говорили они громко, и в общем шуме я поневоле улавливал отдельные фразы: «И вот представьте, она с этим мужиком … от бессилия своего Ники … Что там творилось и в какой степени принимали в этом участие Великие Княжны, это можно только себе вообразить … Это Вырубова их свела. Сначала сама опробовала, а потом подружке царственной подложила мужика …» Сомнений не было: они говорили о Государыне и Распутине. И более всего старался офицер.

Я встал и подошел к их столику.

– Встать!

– Что? – заморгал офицер.

– Извольте оторвать свой зад от стула!

---

Конец ознакомительного фрагмента Купить полную версию книги

---