Дорога миров - Владимир Поляков

города, так и вне его. Демонстративно возводимые дерево-земляные укрепления с местами под установку орудий и одновременно контратаки, не дающие расположенным вне стен Коба отрядам империи Теночк собраться, перевести дух, выработать новую тактику, поскольку старая в нынешних обстоятельствах никуда не годилась. Ах да, ещё предельно отвлечь их от второго вышедшего из Тулума отряда, включающего в себя как раз те самые орудия, а также порох с бомбами, ядрами и прочей картечью. Да и стрелкам Никшича он — порох, разумеется — скоро должен был понадобиться с их необычайно высоким даже по меркам Ордена Храма расходом патронов.

Продержались! Хотя можно ли вообще употреблять это слово применительно к тем, кто и в обороне толком не находился, продолжая, словно сорвавшийся с цепи хищный зверь, атаковать всех, до кого теперь мог дотянуться? Спорный вопрос, совершенно, однако, не волнующий бешеного серба, всё более горячившегося от проливающейся крови и грохота аркебузных залпов. Горячиться то он горячился, но приказы продолжал отдавать здравые, пусть и вызывающие опасения у подчинённых.

До поры вызывающие. До той самой, когда, уже к вечеру, появился заметно потрёпанный, но вполне боеспособный второй отряд, сумевший доставить столь необходимую артиллерию. Теперь оставалось установить её на заранее приготовленные места, после чего… О нет, никакого штурма Коба. Донельзя вымотанному войску требовался отдых. Долгий, как минимум до полудня. Ну а попробовавших напасть на укреплённый лагерь теперь ждали заряжённые цепными ядрами и картечью орудия, управляемые опытными артиллеристами, не привыкшими выбрасывать залпы в пустоту. А уж день это, вечер или ночь — для них давно не было особой разницы.

Ночь прошла почти спокойно. Были, разумеется, попытки прощупать лагерь тамплиеров на прочность. Однако лениво, словно нехотя, рявкали несколько орудий, трещали аркебузы разного калибра, после чего вновь на некоторое время наступало подобие спокойствия. Всего лишь очередное подтверждение уже подмеченного в этой войне двух империй — обладатели огнестрельного оружия, умеющие и любящие им пользоваться, слабоуязвимы даже во временных, полевых укреплениях, если не проявят какой-либо небрежности. И столь же уязвимы даже за внушительными каменными стенами те, кто огнестрельным оружием не обладают. Жалкая замена в виде камне- и стреломётов именно что жалкая, поскольку уничтожается парой-тройкой прицельных залпов так, что ни о каком ремонте машинерии и речи быть не может. Города, они окончательно становились западнёй для одних и желаннейшими целями для других. Сколько-нибудь серьёзные и опасные для обеих противоборствующих сторон бои могли вестись только вне укреплений, да и то максимальное выравнивание возможностей Теночка и Ордена Храма случалось лишь в лесистой местности, в которой ну никак не получалось создать большие, правильные построения, защищённые тяжёлыми щитами и огрызающиеся многочисленными залпами из далеко бьющих аркебуз. Таковой являлась ситуация, которую одна сторона менять не собиралась, а другая и хотела бы, да возможностей не имелось. Боги войны, на сей раз они улыбались лишь тамплиерам.

Утром же… Открывшиеся ворота — одни из трёх, что имелись в Коба — из которых хлынул поток воинов. Встреченный, как водится, залпами, но… Это были те ворота, которые находились по ту сторону от временного лагеря тамплиеров, а потому залпы были жидкие. Аркебузно-пистолетные, порядка ради, после чего малые отряды храмовников предпочли быстро отступить к уже собственным укреплениям. Принцип прост — хотят воины Теночка в очередной раз разбить головы и выпустить потроха погулять в атаках на защищённые немалым числом орудий позиции? Да добро пожаловать, меньше хлопот при собственно штурме города окажется!

Так думал что сам Слободан, что его адъюнкт- и просто рыцари. Только все они ошиблись. Ошибка стала очевидной довольно скоро, как только в подзорные трубы стало заметно — науа не просто выводят войска, они выводят население Коба, не желая подвергать тех опасности. Сами же частью становятся сопровождением, ну а оставшейся — и заметно большей — выстраивают заслон, будучи готовы защищать своих, давая им время уйти.

— Храбро и достойно, — процедил рыцарь Ордена Грегор Замгерц. — Помню что османов, что мамлюков — эти своих женщин спокойно оставляли.

— Потому и Кодекс к одним применим, к другим же никогда, — отозвался Слободан, умеющий ценить достойное поведение врага. — Пусть убираются. Только пошлите к ним пленных из тех, которые двигаться ещё могут — пусть скажут. Предупредят!

— О чём, сквайр?

— О том, что если вздумают поджигать город — будем перемешивать их воинов с землёй и железом, Грегор, — ухмыльнулся Никшич. — Я хочу преподнести Коба гроссмейстеру на золотом блюде. Даже с не проломленными стенами и не взорванными воротами. А ещё пригласить сюда, внутрь так и не взятой ими крепости, громко обо***вшихся Писарро с Пинсоном на торжественный обед или ужин. Пусть насладятся внутренними видами очередного города науа.

Жизнерадостный хохот собравшихся вокруг храмовников был яркой реакцией на слова их местами бешеного, дикого, иногда громко ругаемого, но всё же признаваемого одарённым военачальником собрата. Тамплиеры радовались. Чему? Не только и не столько взятию города — быстрому и не такому ух и кровавому, хотя потери были, в том числе из-за используемой Никшичем тактики — скорее уж успеху, на который, признаться, далеко не все рассчитывали. Политическому успеху, что превосходил чисто военный. Взятие Папантла с одной стороны, что давало возможность ещё сильнее влиять на теперь окончательно союзных тотонаков. И почти сразу, с малым по времени промежутком, захват не просто города науа в глубине материка, но ещё и того, в котором не было откровенно ненавидящих империю людей. В сколько-нибудь значительном количестве разумеется, ведь недовольные и ненавидящие всегда были, есть и будут. Без разницы, империя ли это Теночк, Испания или любое иное европейское государство. И не европейское тоже. Суть человеческая, вот что объединяло всё.

В любом случае, Коба был взят! Оставалось занять его, после чего отправить вести в Тулум, а оттуда уже в Куйушкуи, Папантла, Пуэрто-Рико. Ну и в Веракрус, конечно. Слободан Никшич более прочего хотел бы посмотреть на то, какие выражения появятся на лицах обоих Франциско — Писарро и Пинсона. Имелись у него сомнения, что испанцы смогут нанести нечто большее, чем просто отвлекающий удар. Бесспорно, он тоже окажется полезным, принесёт запланированный гроссмейстером результат. Только сравнение его, Слободана, усилий и усилий испанских… Пусть увенчанные коронами головы обоих находящихся в Новом Свете Борджиа сравнивают и делают правильные выводы. Ведь Борджиа. они крайне редко ошибаются, а уж вознаграждают сделавших больше ожидаемого всегда. Исключений серб припомнить просто не мог.

Глава 4

Глава 4

1504 год, июнь, Папантла, временная столица