Столичный доктор. Том VIII - Сергей Линник

На ее лице отразилось искреннее изумление:

— Я слышала, ваш госпиталь только начал работать…

— Распоряжение свыше, Елизавета Федотовна, — я пожал плечами. — Военная необходимость. Или что-то еще. Не нам судить. Так что… добро пожаловать в наш скромный монастырь. Надеюсь, вам там будет удобно. Мы постарались привести его в относительный порядок. Мой помощник, Михеев, и главная сестра Волконская введут вас в курс дела. Я, к сожалению, должен заниматься сборами. Нам предписано освободить помещение к полудню.

— Нет, нет! Я вас не отпущу! Андрей Никанорович, — Лиза повернулась к чиновнику. — Мне нужно обсудить с князем все вопросы, займитесь сами выгрузкой.

Мы пошли по перрону в сторону вокзала.

— Женя, — начала она тихо, почти шепотом, перейдя на «ты», как в былые времена. — Мне очень жаль… Я не знала… Вернее, я знала, что здесь есть госпиталь, который нужно будет… заменить. Но даже не подозревала, что это твой… И что вас отправляют на передовую. Я сейчас же пошлю телеграмму в Царское. Пойдем к начальнику вокзала.

Лиза опустила вуалетку на лицо, подхватила меня под руку и буквально потянула в конец перрона. Мы ускорили шаг.

— Как дети? — нейтрально спросил я.

Княгиня тут же остановилась, начала рассказывать о сыне, как его берегут от любых травм, комната обита войлоком, вся мебель без углов… Не дай бог расшибет коленку, внутреннее кровотечение в синяке, знаем, проходили…

— Женя, умоляю! Придумай лекарство от этой ужасной болезни! — Лиза даже остановилась, вцепилась мне в руку. — Это совершенно невозможная жизнь. Особенно для мальчика. Он же хочет бегать, прыгать…

На самом деле помимо тех рекомендаций, что я уже дал княжескому семейству несколько лет назад насчет диеты, которая сгущает кровь и избегать всего, что ее разжижает — например, аспирина, порекомендовать было особо нечего. И в двадцать первом веке гемофилия еще не побеждена.

— Постараюсь! — пообещал я. — Ужасная болезнь, коварная и пока без особых перспектив насчет лечения. Но работа идет. Как дочь?

Лиза тут же достала из сумочки фотокарточки детей. Начала мне их показывать. Как же время быстро летит! Дети растут, а я даже их повидать не могу.

Наконец, мы дошли до кабинета начальника вокзала, и оказалось, что на месте есть его заместитель. Он долго раскланивался и заверял Великую княгиню в своих самых искренних верноподданнических чувствах. Телеграмма тут же была составлена и мигом отправлена. Нам предложили чай.

— Пока ничего не надо! — я показал хозяину кабинета глазами на дверь.

И тот мигом нас оставил вдвоем. Ты бы с таким же рвением теплушки искал, когда я тут час назад лбом двери пробивал. Жигана на тебя нет.

И тут Лиза бросилась мне на грудь.

— Ты не представляешь… каково это — хоронить. И стоять. Смотреть на гроб. А потом… в тюрьме. Я была у них. Каляев… он гордился. Он считал, что стал выше. Сказал, что дал миру знак. А я… я ничего не могла ему сказать. Только молилась. Только молчала.

Я неловко обнял княгиню, погладил ее по спине. Какая же тяжелая судьба! И как мне ей помочь? Все, что я мог — это просто гладить, шепча на ухо какие-то успокаивающие глупости.

— Не уезжай никуда, прошу тебя! — Лиза наконец, успокоилась, достала платок из сумочки, промокнула глаза. — Останься со мной, я всё улажу! Ты даже не представляешь, как мне нужна поддержка!

Я тяжело вздохнул, произнес:

— Ты, наверное, не в курсе… Но я в Мукден не один приехал. Со мной жена.

Боже… Зачем я это сказал? Лиза меня оттолкнула, прошла к окну. Молча достала пудреницу, зеркальце и начала приводить себя в порядок.

— Агнесс… Она, как и ты, тоже решила поехать на войну. Никого не спросив, — по-глупому начал оправдываться я.

— Никогда! Слышишь? Никогда она не будет как я!

Да что ей за вожжа под хвост попала⁈

Глава 6

ВОЙНА. Французскій почтовый пароходъ, везущій въ Японію нѣсколько пушечныхъ лафетовъ, зашелъ въ Шанхай, а тамошній французскій консулъ настоялъ на томъ, чтобы они были выгружены и задержаны до заключенія мира.

ТОКІО. Морской министръ графъ Ямамото говорилъ въ палатѣ депутатовъ о послѣднемъ сраженіи и указывалъ на то, какъ трудно осуществить попытки закрытія входа въ Портъ-Артуръ при наличіи у императорскаго флота подводныхъ лодокъ; въ близкомъ будущемъ нельзя ожидать успѣха. Ямамото утверждалъ, что воинскій духъ возродился у русскихъ со времени пріѣзда адмирала Макарова и утопленія Микасы. Онъ выразилъ предположеніе, что русская эскадра послѣ ремонта выйдетъ изъ порта для новаго боя.

Вернулся я в госпиталь уже в темноте, ближе к полуночи. Двор монастыря, ещё днём гудевший, как муравейник, теперь казался опустевшим — только возле инфекционного отделения двое солдат молча курили, приглушённо переговариваясь, затаптывая окурки в грязь. Сборы почти завершили: под навесом стояли аккуратно уложенные ящики с перевязочными материалами, буржуйки остывали, а на крыльце кто-то оставил флягу. Казалось, весь наш маленький мир затаился в ожидании.

Но тишина обманчива: стоило кучеру осадить лошадь, как из дверного проёма жилого корпуса показалась женская фигура с фонарем. Агнесс. Один только силуэт — и в груди что-то отпустило. Вся злость, нервозность после встречи с Лизой — словно ветром сдуло.

— Как там? — спросила она негромко, подойдя ко мне.

— Две теплушки выбил, — ответил я, разминая плечи. — Завтра с утра можно грузить пациентов. С боем, конечно, пришлось, но главное — результат.

— А… Елизавета Федотовна?

Пауза была крошечная, доля секунды, но я уловил. За вопросом скрывался не просто интерес. Всё ещё думает и переживает? Старые чувства, старая ревность. Старая боль.

— Приехала, — коротко сказал я. — Я её встретил. Клялась, что не знала, что именно наш госпиталь займёт. Послала кому-то телеграмму в Петербург… Ну, теперь-то уже какая разница? Всё решено. А на передовую, уж поверь, её никто не отправит.

Агнесс кивнула и опустила глаза.

— Пойдём, — сказала наконец. — Пока еда не остыла. Покормлю тебя.

— Вот это кстати, — усмехнулся я. — На войне главное правило — никогда не упускать возможности поспать, поесть…

— … и сделать наоборот, — тихо закончила она, улыбнувшись печально.

В трапезной было тепло и тихо. Горела лампа под жестяным