Обитель Серебряных Волн - Владимир Сергеевич Василенко

В итоге высадились уже в сумерках, разбив лагерь на первой попавшейся открытой площадке у берега. Впрочем, много места нам сейчас и не нужно было. От атак головорезов Рувазира мы отбились, но какой ценой? Немалой частью груза, вынесенного на берег, были завёрнутые в тряпьё тела погибших. Вражеские-то Калаан сразу, без всяких сантиментов, приказал сбросить в море. А вот наших решено было похоронить на острове.

Особенно много потерь было среди лаари — соплеменников Намиры, которые до этого вместе с ней были пленниками Калаана. Хотя по большей части это были взрослые и достаточно крепкие мужчины, недели заточения давали о себе знать — все они были истощены и ослаблены, так что во время драки не могли соперничать с отборными бойцами Рувазира. Да и вообще, большинство из них были мирные люди, и сражались они хоть и отчаянно, но неумело.

На самой Намире лица не было, когда она скользила взглядом по длинному ряду тел, выложенному на краю лагеря. Я подошёл к ней и ободряюще приобнял за плечи, но она, кажется, этого даже не заметила. Мы какое-то время стояли молча, но потом она начала говорить — негромко, глядя куда-то в пустоту перед собой.

— Там, в устье Чекави, когда нас погрузили на борт этого проклятого корабля… Нас было почти полторы сотни. За время пути мы дважды поднимали бунт, пытались захватить корабль. Многие погибли. Но в итоге мы лишь разозлили Рыжего Пса, так что нас загнали в трюм и посадили на голодный паёк. Потом был шторм. Снова многие погибли или получили увечья. Потом, на Зелёной скале, мы наконец обрели свободу, но пришлось драться за неё. И снова многие сложили головы. И вот сейчас… Нас осталось едва ли две дюжины.

— Это ведь не твоя вина, Намира.

— Думаешь? — она на мгновение обернулась, взглянув на меня пустым взглядом, и снова отвернулась. — Они ведь слушали меня. Они шли за мной. Они верили, что Йашунти-ан-Хунна, Взывающая-к-Глубинам, сможет вернуть им свободу. Но большинство из них нашли лишь смерть. Стоило ли оно того?

Мне нечего было ей ответить, и я лишь тяжело вздохнул. Можно, конечно, изречь что-нибудь пафосное в духе «лучше умереть стоя, чем жить на коленях». Но такие фразы хорошо звучат только на каких-нибудь митингах, а не когда печальные последствия этого выбора лежат прямо перед тобой, кое-как завёрнутые в тряпьё.

Если честно, мне подумалось, что я и сам рискую оказаться на её месте. Я ведь тоже замахнулся на роль лидера, пусть и идут за мной пока лишь несколько человек. Однако бремя ответственности тяжело, и я чувствую себя каким-то самозванцем. Я ведь всю жизнь до этого был убеждённым одиночкой, и отвечать привык только за себя. А вдруг я не справлюсь? А вдруг цена, которую придётся заплатить те, кто поверит мне, окажется слишком велика?

Намира, сев на землю, начала готовиться к какому-то ритуалу — как я понял, что-то вроде оплакивания мёртвых. Я не стал ей мешать и решил пройтись по лагерю.

Стоянка наша — это было заметно даже сейчас, в темноте — чётко разделялась на три обособленные части.

Остатки команды Калаана — человек двадцать с небольшим — расположились ближе к берегу, отгородившись от остальных своеобразной баррикадой из поставленных друг на друга ящиков с какими-то припасами. Во всём лагере только у них горел большой костёр из сыроватых веток, наломанных в ближайшей роще. Пираты расположились вокруг него — хмурые, потрёпанные, похожие на стаю облезлых псов.

Проходя мимо их стоянки, я невольно зацепился взглядом за огромную фигуру Крогара. Тот сидел в стороне от остальных, повернувшись могучей горбатой спиной к костру, и поглядывал в темноту — туда, откуда доносился печальный напев Намиры. Ладони его, двигаясь будто сами собой, методично проходились точильным бруском по лезвию мясницкого топора. С этими своими тесаками он не расстаётся, наверное, даже во сне.

— Ты как? — спросил я.

Вопрос был не праздный — во время драки с людьми Рувазира ему крепко досталось. Одних только огнестрельных дырок он получил с полдюжины, а уж всяких порезов и колотых ран — вообще без счёта. В пылу схватки он этого не замечал, и продолжал биться исступлённо, как берсерк. Но потом, когда адреналин схлынул, рухнул, как подкошенный. Большую часть пути к острову над ним колдовала Намира.

Особенно меня впечатлило, как Взывающая использовала технику Спрута, чтобы вытягивать засевшие в плоти мутанта пули. Зрелище, надо сказать, не для слабонервных — пули, похожие на стальных личинок, сами собой двигались в ране и, раздвигая кожу, выползали наружу вместе со сгустками крови. А уж ощущения у пациента, наверное, и вовсе непередаваемые. Намире помогали четверо, распластав Крогара на пузе и усевшись сверху, чтобы удерживать. В зубы ему запихнули сложенный втрое кожаный ремень, в который он вцепился так, что чуть не перекусил.

Впрочем, ещё сильнее он орал, когда Намира начала промывать ему раны морской водой, сопровождая это очередными заклинаниями.

Услышав мой вопрос, гигант ненадолго отвлёкся от тесака и взглянул на меня исподлобья. Ничего не ответил, но коротко кивнул.

Что ж, и на том спасибо. Этот тип вообще немногословен.

Бывшие пленники Калаана тоже старались держаться особняком, подальше от пиратов. Они сбились в кучу, соорудив лежанки из веток и какого-то тряпья. Даже костра не разводили, лишь в середине их стоянки лежали на песке два захваченных с корабля алантских светильника с кристаллами внутри.

Их осталось примерно столько же, сколько и пиратов, причём около половины — раненых. Так что чувства Намиры вполне можно было понять. Я прошёл мимо, не задерживаясь. Я никого из них не знал даже по имени, да и в целом, если честно, вся эта толпа бывших рабов для меня продолжала оставаться безликой массой.

Вот за кого я реально переживал — так это за ту группу ксилаев с Зелёной скалы, которая отправилась вслед за мной. Увы, в ней тоже не обошлось без потерь. Когда я подошёл к их стоянке, все они собрались вокруг трёх тел, выложенных в ряд на песке. Я молча встал рядом с Лилу и Фэном.

Подходящих кусков ткани, чтобы накрыть мертвецов, не нашлось, а может, у ксилаев это и не принято. Все трое были уложены в одной позе — с плотно скрещёнными на груди руками, будто обнимали сами себя, защищаясь от холода.

Лица