Сын вожака стаи - Алисия Небесная

Самерс ухмыляется, словно я сказал что-то смешное.

— Отпущу ли? Она — идеальная фигура на шахматной доске. Почему я должен просто так отдать её?

Подхожу ближе, наклоняюсь над его столом. Волк рвётся наружу, но я держу его в узде. Пока.

— Потому что ты не хочешь, чтобы я забрал её силой, — мой голос тихий, стальной. — И если потребуется, я это сделаю.

Его взгляд становится острым, он больше не улыбается. Самерс привык управлять, но сейчас он чувствует, что проигрывает.

Глава 13

Проснулась, когда солнце уже стояло высоко. В номере было тихо, слишком тихо. Дэниэла рядом не оказалось. Только размеренное дыхание Коди нарушало этот утренний покой. Он всё ещё спал, свернувшись в одеяле, его тёплые пальчики сжимались в кулачки. Я наклоняюсь, целую его в лоб, позволяя себе на секунду задержаться, вдыхая родной запах.

Поднимаюсь с постели, ноги касаются холодного пола, возвращая в реальность. В номере чисто, всё так же, как вчера. Но на столе что-то есть.

Записка.

“Дождись. Уйдёшь — найду.”

Сердце сжимается от этих коротких, но властных слов. Взгляд цепляется за аккуратный, но резкий почерк. Чёрт возьми, он что, считает, что может просто оставить меня здесь, как вещь?

Открываю рот, чтобы выдохнуть раздражённое “иди к чёрту”, но слова повисают в воздухе. Он серьёзно. Он очень серьёзно.

Резкий стук в дверь. Вздрагиваю.

— Завтрак для мисс Амелии, — раздаётся снаружи, голос девушки ровный, вежливый, но отчётливо слышно напряжение.

Дверь открывается, и в комнату вкатывают тележку. Моё лицо слегка искажается в удивлении. На столе разворачивается настоящий шведский стол. Омлет, круассаны, нарезки, фрукты, кофе. Это всё для меня?

— Кто… — начинаю, но девушка опускает взгляд.

— Шеф приказал, — короткий ответ, никаких эмоций.

Ну конечно. Дэниэл. Кто же ещё.

Тележка с лёгким скрипом останавливается у дивана, девушка едва заметно кланяется и тут же исчезает, оставляя меня наедине с этим абсурдом.

Голодно сглатываю, но часть меня не хочет поддаваться. Не хочет признавать, что он снова всё контролирует.

Но желудок предательски урчит.

Сажусь на край дивана, отламываю кусочек круассана. Чувствую себя пленницей в золотой клетке.

Мягкий, тёплый круассан рассыпается в пальцах, крошки падают на тарелку. Первый укус — и невольно закрываю глаза. Воздушное тесто, лёгкая сладость сливочного масла.

Глоток латте. Горячий, обволакивающий, с тонкой пенкой. Вкус настолько насыщенный, что замираю, удерживая чашку на весу. Как же давно не пила такой кофе. Не растворённую бурду на бегу, не сомнительные капсулы в офисе. Настоящий, ароматный, с идеально сбалансированным вкусом.

Вот она, роскошная жизнь. Только почему внутри всё равно пусто?

Откидываюсь на спинку дивана, машинально проводя пальцами по краю тарелки. Он хочет, чтобы я ждала. Считает, что может просто оставить записку и быть уверен, что подчинюсь.

Ещё с детства не терплю, когда мной управляют.

Сжимаю чашку крепче, смотрю на спящего Коди. Он расслаблен, его дыхание ровное, спокойное. Не чувствует угрозы. Не знает, в какой ситуации оказалась его мать.

Ради сына остаюсь.

Если бы была одна, уже бы убежала, но Коди нужен отец. Дэниэл прав — я всё решила за него, за сына, за всех. Заперла нас в этом мире, не дав ни шанса узнать, каким могло быть будущее.

Разрешаю себе эту слабость. Только на сегодня. Коди должен провести день с отцом. Это необходимо.

Отгоняю мысли, сосредотачиваюсь на завтраке. Даже съев приличную порцию, понимаю — тут ещё хватает и Коди. Он точно оценит, когда проснётся.

Вдыхаю глубоко. Всё слишком тихо. Слишком спокойно.

Решаю позволить себе минуту тишины, минуту расслабления.

Горячая вода окутывает тело, смывая остатки тревоги. Аромат геля для душа дурманит, словно вытягивает из реальности, уносит куда-то в мир невесомости. Закрываю глаза, позволяя каждой мышце отдохнуть. Расслабляюсь настолько, что не сразу замечаю присутствие.

Тепло. Касание. Ладонь на спине. Вздрагиваю, резко оборачиваясь.

— Тш-ш-ш, это всего лишь я, — голос низкий, проникающий под кожу. Дэниэл.

Его тело — стена, ловушка, тюрьма, в которой можно утонуть. Тёплая вода скользит по его коже, капли застывают на резких линиях мускулов.

Прижимает меня к стенке душа, пальцы обхватывают запястья, блокируя любую попытку двинуться.

— Ты слишком напряжена, — губы касаются шеи, дыхание горячее, обжигающее.

И я понимаю — убежать уже не получится. Тело предаёт меня первым. Поддаётся. Отзывается.

Отвечаю на его поцелуй — властный, клеймящий, дурманящий. Он требует. Забирает. Метит. Кусаю его в ответ, но это только раззадоривает. Его руки везде — поясница, ягодицы, плечи, грудь. Каждое прикосновение прожигает, заставляет забыть, кто я и где.

Стон срывается с губ.

— Моя, Амели, — голос шершавый, звучит прямо у уха.

Клыки впиваются в мочку, жар его дыхания заставляет задрожать.

Волчица внутри растерзанно вздыхает, то ли подчиняясь, то ли требуя большего. Подчинение.

Горячая вода стекает по коже, смывая остатки воли, стирая все границы. Его тепло — плотное, неоспоримое — окутывает меня, захватывает, как капкан.

Дэниэл не спрашивает, не ждёт. Забирает.

Пальцы сильнее сжимают бедро, поднимая выше, прижимая к холодной плитке. Тепло его тела обжигает, заставляет выгнуться, прижаться крепче.

— Послушная девочка, — шепчет хрипло, ловя мой взгляд.

Губы накрывают мои, требовательные, жёсткие. Таю, растворяюсь, вжимаюсь в него, будто это единственное, что удерживает меня в реальности.

Волчица перестаёт бороться. Её рык срывается на жалобный всхлип, когда он сильнее сжимает пальцы на моей коже. Она признаёт его силу. Его власть. Его право. Я чувствую это каждой клеткой.

— Ты знаешь, как должно быть, Амели, — голос обволакивает, губы скользят вдоль шеи. — Ты знаешь, кому принадлежишь.

Дэниэл входит в меня аккуратно, нежно, но с властной уверенностью, клеймя каждым миллиметром проникновения. Его запах теперь навсегда вплетён в мою кожу, и каждый волк это знает — я помечена, я его самка. Движения становятся быстрыми, рваными, неотложными, и они мне нужны как кислород, как спасение. Я сжимаюсь от изнеможения, от наслаждения, признавая самой себе, что скучала без него, хотела его снова до одури, до потери разума. Достигаю удовольствия быстрее него.

Движения Дэниэла становятся ритмичными и порывистыми, ведя нас к вершине. Откликаюсь на его каждое движение, ощущая, как нарастает волна наслаждения, подступая к самой грани. И вот, в момент, когда мы оба достигаем пика, наши тела сотрясаются от экстаза, словно от взрыва, а затем приходит