Хранитель Золотых Земель 2 - Александр Майерс

— Вот как? — я неподдельно удивился.

— Да, — кивнул вождь. — Чтобы люди и гоблины ходили друг к другу. И мы готовы давать вам больше трав. А ещё старейшины поделятся магией! Для твоих охотников.

Я усмехнулся про себя. Торговаться гоблины явно не умели. Взял и вывалил всё, что согласен мне дать, хотя мог бы приберечь аргументы.

Впрочем, я не собирался обманывать своих зеленокожих союзников. Они и правда были полезны. И если хотят укрепить сотрудничество — я только за.

То, что предлагал Гракк, уже было крайне интересно. Травы я и сам мог найти, но магия гоблинов меня заинтересовала.

— Что за магия? — уточнил я.

— Магия леса, — с гордостью выпрямился Гракк. — Она помогает приманить зверя. Прячет охотника и делает его выносливей. А ещё стрелы! С нашей магией они летят точно в цель.

Я вспомнил, что уже обратил на это внимание. Гоблины и правда весьма метко стреляли, почти не промахиваясь. Учитывая их примитивные луки, это было удивительно.

Теперь причина ясна. Магия старейшин.

Неплохое предложение!

Дорога, напрямую связывающая нас с племенем, означала не просто безопасное сообщение, а настоящий союз, сплетение наших сообществ. Редкие травы могли открыть новые рецепты зелий.

А магия, усиливающая охотников… В условиях растущей угрозы и необходимости кормить больше сотни ртов это было бесценно.

Я не стал торговаться или тянуть время. Предложение было более чем справедливым.

— Договорились, Гракк, — я твёрдо кивнул. — Мы поможем вам построить стену. Сначала — дорога. Потом — стена для вашей деревни.

Лицо гоблина расплылось в широкой, довольной ухмылке, обнажив полный ряд острых зубов.

— Хорошо! Гракк доволен! Завтра начнём?

— Завтра начнём, — подтвердил я.

И начали. Уже на следующее утро совместный отряд из людей и гоблинов собрался на опушке, у начала тропы, ведущей к поселению Острых Камней. С нашей стороны был десяток крепких мужчин, вооружённых топорами и пилами.

Со стороны гоблинов — сам Гракк и дюжина его лучших добытчиков, с каменными топорами и деревянными лопатами. Они с завистью смотрели на наши качественные инструменты.

Работа закипела с невиданным энтузиазмом. Гоблины, оказывается, были прирождёнными землекопами. Они с поразительной скоростью выкорчёвывали мелкие пни, разбивали валуны и рыхлили землю.

Наши же люди взяли на себя валку крупных деревьев. Я же, используя «Руку созидателя» и магический проект, выступал в роли главного инженера.

Подсказывал, как выровнять сложные участки, укреплял грунт на болотистых местах, которые попадались на пути, и показывал всем совместный проект. Широкую дорогу, достаточно прочную для телег.

Атмосфера на стройке была удивительной. Сначала люди и гоблины работали, настороженно поглядывая друг на друга, общаясь только через меня.

Но общее дело, а потом и совместная трапеза у костра сделали своё дело. Несмотря на то что они не знали языков друг друга, как-то нашли способ общаться.

Вскоре я уже видел, как один из наших мужиков, Иван, показывал гоблину по имени Шкраб, как правильно пользоваться двуручной пилой. Дмитрий и Гракк, стоя над моей проекцией, обсуждали наилучший маршрут.

Общаться им было тяжеловато, но и люди, и гоблины постепенно выучили некоторые слова друг друга. Помогая жестами, они вполне могли объясняться.

Дорога медленно, но верно продвигалась вглубь леса, словно живая артерия, связывающая два сердца — человеческое поселение и гоблинское стойбище.

С каждым пройденным метром я чувствовал, как крепчает нечто большее, чем просто деловое соглашение. Это было начало настоящего братства, выкованного в общем труде и перед лицом общей угрозы.

И я понимал, что это — самая прочная основа для нашего будущего в этом суровом мире.

Вечер того дня я посвятил зельям. После шума и суеты строительства, тишина и сосредоточенность моей мастерской были благословением.

Я аккуратно разложил на столе ингредиенты, достав наконец-то желчь и когти, добытые с трупа большого беса. Событие в тех руинах казалось теперь далёким воспоминанием, почти сном.

В системной книге я не нашёл подходящего рецепта. Приходилось действовать интуитивно, которое у меня за время практики стало куда тоньше.

Я создал экстракты из ингредиентов. Смешивал их осторожно, каплю за каплей, прислушиваясь к внутреннему голосу и следя за реакцией. Новые инструменты, найденные в той заброшенной лаборатории, пришлись очень кстати.

Сначала зелье в колбе помутнело, затем забурлило, угрожая выплеснуться, но в итоге успокоилось. Оно приобрело глубокий, почти чёрный оттенок с мерцающими серебристыми искорками внутри.

Система тут же выдала описание.

Нестабильное зелье леденящей ярости (Ур. 1)

При броске создаёт взрывную волну, наносящую урон холодом и временно парализующую противников.

Может быть улучшено.

Вот это результат! Настоящее боевое зелье, отличное дополнение к моему взрывному.

Но пометка «нестабильное» и возможность улучшения не давали мне покоя. Я мысленно пробежался по оставшимся ингредиентам, изучил подсказки Системы.

Здесь бы подошла пыльца ночной фиалки. Но она-то у меня и кончилась.

Я вспомнил, где именно нашёл цветы в прошлый раз. Ночная фиалка, как и следовало из названия, раскрывала свои лепестки только в темноте. А её пыльца, собранная при лунном свете, обладала наисильнейшими свойствами.

Ждать до утра не было смысла. Я подозвал Серого, который дремал у порога.

— Пойдём, дружище. Есть дело.

Взяв пустые сосуды для сбора, я активировал «Быстрый шаг».

Ночь была ясной, и луна, почти полная, заливала всё вокруг призрачным светом. Воздух был прохладен и напоён ароматами ночных цветов.

Невысокие кусты с мелкими тёмно-фиолетовыми цветами я заметил сразу. Лепестки были широко раскрыты, ловя лунный свет. В их сердцевинах виднелась драгоценная желтоватая пыльца.

Я принялся за работу, аккуратно стряхивая её в свои сосуды тонкой кисточкой. Серый тем временем бесшумно патрулировал окраины поляны. Благодаря своему навыку он буквально сливался с тенями.

Я почти закончил, как вдруг из леса донёсся протяжный, тоскливый волчий вой. Он прозвучал недалеко, может, в полукилометре от нас.

На одинокий вой тут же ответили другие голоса. Это была целая стая.

Серый вышел на поляну и замер. Из его груди вырвалось негромкое, глухое ворчание.

Через нашу ментальную связь хлынула целая буря чувств: острое любопытство, щемящая тоска по чему-то знакомому и… надежда.

Я почувствовал его непреодолимое, инстинктивное желание двинуться на зов.

Мысль ударила, как молния. Неужели это та самая стая? Та, из которой его изгнали после смерти отца-вожака?

Я посмотрел на волка, встретившись с его горящим в темноте жёлтым взглядом.

— Хочешь туда?

В ответ пришёл чёткий импульс, который означал не