Твое... величество - 3! - Галина Дмитриевна Гончарова

Райка качнула головой.

- Город…

Непонятно было, то ли осуждает, то ли понимает. Хосе лежал молча. Осознавал. Так что девушка заговорила первой.

- А у деревни ты что делал?

- Ничего особенного. Еду искал. Охотиться я не умею, а тут что выкинут, ну и рыбой можно было поживиться, - сознался Хосе.

- Людей не убивал?

- Нет.

- А волка кто заломал? Неподалеку от деревни?

Хосе тяжело вздохнул.

- Я. Он сам виноват, кинулся. Только он больной был, я его есть не смог…

Райка хмыкнула. Охотой она промышляла давно, еще отец приучил, и про бешеного волка в округе знала. До их деревни он еще не добрался, а вот с той стороны леса бед уже натворил. Она уж и в засаду собиралась, и с другими охотниками поговорить, не пускать же тварь к людям, а тут само все и сделалось.

Она и глазам своим не поверила, когда тушу волка увидела, и следы от нее. Хотела по следам пройти, да не получилось, ветер начался, замело все. Но и потом она следы у деревни видела, молчала, правда. Поди, скажи кому?

Расшумятся, раскричатся и толку не будет. Да и не очень-то к ней прислушиваются, не бабье это дело – охота. И отношение к ней не такое, как к ее отцу, батю уважали, а ее терпят за удачу и твердую руку. А дашь спуска – за пазуху лезть пытаются. Последнему нахалу она два зуба выбила луком и пообещала остальные высвистнуть, чтобы до скончания дней кашки жрал. Подействовало.

Бродит зверюга вокруг деревни, так ведь ее никто и не видел, и в деревне даже курицы не пропало, странный такой зверь. Как оказалось – ОЧЕНЬ странный. Правильно она промолчала тогда.

- И моего брата ты спасать стал.

- Они с горки катались, ну и столкнулись. Он в воду отлетел… жалко стало. Мне уже жить незачем, а ему… как мальчик?

- Жив-здоров, только на задницу еще дня три не сядет, - отмахнулась Райка. – Это ты третий день в горячке, а Лерка я барсучьим жиром растерла, горячим отваром напоила, на следующий же день хотел к друзьям утечь. Ну и получил, за подвиги.

- Он не виноват, там так получилось.

- Думать надо было, - отрезала Райка. – Матери чуть дурно не стало.

Вообще, получил Лерк не за катание, а за то, что пытался в избу дружков провести, на человека-медведя посмотреть. Ух, как же Райка тогда разозлилась! Поганец!

Тебя спасли чудом, а ты спасителю такое подстраиваешь, гаденыш неблагодарный? Ну, и взялась за хворостину. Мигом дошло! Но ведь не скажешь такое этому… кстати!

- Зовут-то тебя как?

- Хосе. Хосе Лагос…

- А что у тебя покалечено было?

Хосе прикусил губу, но о своих бедах рассказал честно. Райка подумала, да и стянула с него одеяло. А что, вроде как не горит, не бредит, просто лежит…

- Давай, попробуй встать.

- Я же не могу!

- Можешь. Нет у тебя ничего такого, слово даю, обычный мужик, все, как у всех.

Хосе аж побагровел от смущения, да так, что и в темной избе заметно было. Она что – его видела?!

- Все я видела, - Райка отлично поняла его и без слов. – И даже трогала. Думаешь, кто тебя переодевал – растирал – посудину выносил?

У бедняги едва уши пеплом не осыпались со стыда.

- Я…

- Вставай, давай! Пробуй!

Хосе повиновался.

И сам себе не поверил, когда шаг сделал, второй, а там и ноги свои осмотрел…

- Я человек. Нормальный…

Райка кивнула.

- Вполне себе. Давай-ка я тебя пока уложу, да пойду, киселька сделаю. Тебе сейчас другого, поди, и нельзя ничего, если долго не ел. А ты пока подумай.

- О чем?

- Я со старостой поговорю, если что. За Лерка – можешь у нас до весны остаться. По хозяйству помочь сможешь? Батя умер, парни еще мелкие, а без мужских рук тяжко приходится. Я-то в лесу постоянно, без того охотой сыта не будешь, а ты бы матери моей и помог по дому?

Хосе даже и думать не стал.

- Я мало что умею. Но если покажете, что и как, обузой не буду, все сделаю!

Райка кивнула.

- Вот и договорились. А одежду я тебе батину дам, он шире тебя был и повыше, ну так подшить можно.

- Я шить умею.

- Уже хорошо. Сам и справишься. Лежи, сейчас тебе киселя сделаю, да к старосте сбегаю, скажу, что ты в себя пришел. А ты подумай, стоит ли старосте говорить насчет храма. Это дело такое, как бы не сообщил, куда не надо.

- Ох, - напрягся Хосе.

- Лучше я ему скажу, что у тебя случайно проявилось. Говорят, так раньше бывало, когда второй облик проявлялся, а в человека вернуться сил не было. Вот и в леса убегали, и в море уплывали. Бывало…

- А о таком в храм сообщать не надо?

- А смысла нет. Он одно скажет, а ты другое, вот он крайним и останется.

Хосе прикрыл глаза.

Райка ушла, а он лежал и думал. И было, о чем.

Что ему дальше делать. Как жить. О чем говорить…

К моменту прихода старосты, у него уже были предварительные наметки.

***

Староста оказался солидным мужчиной в годах, седоволосым и с проницательным взглядом. Он присел на скамью, поздоровался, и принялся расспрашивать Хосе. Честь по чести, как жил, что делал, чем занимался… Хосе врать не стал.

Был калекой, просил милостыню, потом начал замечать, что с ним неладное… а однажды проснулся животным. Почти правда, только про храм ни слова.

- Может, у тебя эрры в роду были? – задумался староста.

- Да кто ж его знает? Поди, проследи!

Старосту это не удивило. После Данакта… да много там чего было! А может, кто из эрров и повалял прапрабабку парня, и такое бывало. А потом кровь и передалась, и вспыхнула.

Это бывает, о чем староста и сказал.

- Райка сказала, ты едой пытался разжиться?

- Да. Вы