Рассвет русского царства. Книга 2 - Тимофей Грехов

мне рассказывали, твою версию событий. — Он подошёл поближе. — Ратибор, ты умный человек и служил моему отцу верой и правдой. Мне тоже служил неплохо. Но… — он вздохнул. — Ты решил, что умнее меня и вправе сам решать, что будет лучше для моего княжества. — Он отошёл в сторону, к своему трону, и сел на него, после чего продолжил. — Что можешь вести свою политику… свои переговоры… Это называется изменой.

— Великий князь…

— Молчать! — Голос Ивана эхом разошёлся по помещению. — По закону я вправе тебя казнить. Отрубить голову на площади, как изменнику. Но они… — он оглянулся на бояр. — Просят за тебя. Говорят, что ты заблудшая овца, а не предатель.

И Ратибор, как сейчас помнил, что только Шуйский на этих словах не отвёл взгляд.

— Поэтому, — продолжил Иван, — я милую тебя. Не будет казни. — И тут же добавил: — Но и служить при дворе ты больше не можешь. Вот мой приказ. Завтра же отправляйся в крепость под Нижний Новгород, называется она Курмыш. Там укрепишь границы и будешь защищать земли русские, за которые ты так радеешь, от татар. И быть может когда-нибудь, если сочту твою службу достойной, верну тебя в Москву.

Ратибор склонил голову.

— Благодарю, Великий князь.

— Рано благодарить меня начал. Сын твой, Глеб, останется здесь. Как заложник твоей верности. Если ты хоть раз…

— Не дам повода, Великий князь, — чуть ли не лбом ударился он о пол, когда кланялся.

— Вот и славно.

Через три дня Ратибор уже ехал в Курмыш. С женой, с горсткой верных людей, воинов, холопов…

А Глеб остался в Москве. Заложником.

Но уже через год Иван III смягчился и разрешил Глебу присоединиться к родителям. Уже тогда бояре и родственники разграбили всё, что у него было в Москве. Переписали на себя деревни и многие скопленные предками дорогие вещи. Даже Иван III не остался в стороне, именно с его позволения начался грабёж. И именно он переписал родне большую часть имущества. Так что теперь, даже если он вернётся в Москву, прежнее положение никогда не займёт.

Чтобы добиться власти нужны деньги, а у него теперь их не было.

* * *

— Ты ещё легко отделался, — сказал Шуйский, возвращая Ратибора в настоящее. — Знаешь сколько я уговаривал бояр? Сколько денег потратил на то, чтобы они если не заступились, то хотя бы промолчали?

Ратибор резко повернулся к нему.

— Ты?

— Я. — Шуйский налил себе ещё медовухи. — Я с твоим отцом служил. Вместе в походы ходили. Я знаю, что ты не предатель, а просто наивный дурак, который повёлся на посулы Казимира.

Ратибор не знал радоваться или злиться. Тем временем Шуйский продолжал говорить.

— А ты разве не знал, что мы дружили? — Ратибор покачал головой. — Ясно, твой дядька не рассказывал тебе об этом. Но если кратко, то Годин мне жизнь спас, когда князя Василия Васильевича пленили под Суздалем* (* в 1445 году — пленение под Суздалем казанскими царевичами; освобождение за большой выкуп.)

— Там он и погиб, — опустив голову произнёс Ратибор.

— Да. Он и я со своими дружинами старались прорваться к Василию, но силы были не равны. В итоге твоего отца сразил батыр царевича Якуба. Хороший был воин, — поднял он чарку, и они с Ратибором, не чокаясь, выпили.

Потом Шуйский заговорил снова.

— Ратибор, я приехал сюда не просто так и не только за Митрием. — Он откинулся на лавке. — Я приехал посмотреть, как ты живёшь. Как справляешься. И знаешь, что вижу?

— Что?

— Вижу, что ты превратил эту дыру в настоящую крепость. Боярин, что тут был до тебя, не справлялся с задачей. А у тебя и дружина сильная. Арбалетами крепость оснастил. Народ тебя уважает. Молодец, одним словом, не сломался.

Ратибор усмехнулся.

— А что мне оставалось, сидеть и плакать?

— Некоторые бы сидели и плакали, — Шуйский серьёзно посмотрел на Ратибора. — Но ты не из таких.

— Василий, к чему ты ведёшь?

Он встал, прошёлся по горнице.

— Ратибор, власть моего рода растёт. Мы близки к Ивану Васильевичу, и он нам доверяет. Но чтобы удержать эту власть, нам нужны союзники. Надёжные люди, которые не предадут.

Ратибор нахмурился.

— И ты думаешь, что я… после всего, что случилось?

— Именно поэтому. — Шуйский вернулся к столу, сел. — Ты уже один раз обжёгся. Больше не полезешь на рожон. И давай смотреть правде в глаза, я же не просто так тебе это всё говорю и не за спасибо…

— Что ты предлагаешь?

Шуйский налил обоим по чарке.

— Предлагаю союз. Ты пока остаёшься в Курмыше. Занимаешься тем, чем занимаешься, а я… я буду выставлять тебя в нужном свете при дворе. Напоминать Ивану Васильевичу, что ты ему верно служишь. Что можно тебе доверять.

— И взамен? — спросил Ратибор. Предложение было щедрым и, мягко говоря, неожиданным.

— Взамен, когда он даст дозволение вернуться в Москву, ты будешь поддерживать Шуйских, как и твой сын после тебя.

Ратибор задумался.

— А если Иван узнает?

— Узнает что? — Шуйский усмехнулся. — Что я помогаю опальному боярину вернуть доброе имя? Что ты служишь мне верой и правдой? В этом нет ничего крамольного.

Была правда в его словах. Но что-то настораживало.

— Василий, я ценю твоё предложение. Но… — Ратибор помолчал. — Что ты хочешь от меня конкретно?

Шуйский откинулся на лавке и сложил руки на груди.

— Прямо сейчас? Ничего. Прости уж, если скажу обидные слова, но ты сейчас себе-то помочь не сильно можешь. Просто… — сделал он паузу. — Как я уже сказал, мне нужны верные люди, которым я смогу доверять.

— Митрия я и так отпускаю. Приказ Великого князя.

— Знаю. Но хочу, чтобы ты понял: Митрий под моей защитой. Если он преуспеет, если вылечит княгиню… это будет и твоя заслуга. Потому что ты его воспитал. Дал ему возможность.

Ратибор смотрел на протянутую ему руку. Он быстро старался прикинуть, чем для него может обернуться эта сделка.

— «Шуйский не был моим другом. Но и врагом тоже не был. Он играл в долгую игру. И предлагал мне место в ней, — пронеслась мысль. — А что у меня есть? Курмыш. Ссылка. Призрачная надежда когда-нибудь вернуться ко двору. Хммм, а какие у меня варианты? Если я откажусь… ничего не изменится. Буду сидеть здесь до конца дней. Если соглашусь… появится шанс. Пусть маленький, но шанс».

В итоге Ратибор пожал руку.

— Договорились.

Шуйский широко улыбнулся.

— Вот и славно.

Ратибор и Василий просидели за столом допоздна. И, разумеется, под хмельные напитки начались разговоры за политику. Шуйский изрядно набрался, в принципе, как и Ратибор, но даже так он понял,