Фулгрим. Образы предательства - Грэм Макнилл

Но молчание длилось недолго, и на поле боя зазвучали бесконечные благодарности и приветствия воинам Третьей роты от выживших Десантников Соломона. Сам же Второй Капитан в это время уже вложил меч в ножны и медленно шел по площади, надеясь отыскать свой болтер, потерянный в кромешной резне. Ноги с трудом держали Деметера, его руки не сгибались от усталости, а тело горело от множества ран, на большинство из которых он как-то не обратил внимания в бою.

— Значит, опять понесся на врага по центру, да? — спросил знакомый голос за спиной у Соломона.

— Да, Марий, — не оборачиваясь, ответил Второй Капитан. — Что, выговор мне собираешься сделать?

— Ну, всё может быть.

Повернувшись к другу, Деметер увидел, что тот снимает шлем и трясет головой, стараясь поскорее избавиться от небольшого потрясения, случавшегося каждый раз, когда Десантник возвращался к собственному зрению и слуху от авточувств брони Мк. IV. Взгляд Мария, как всегда, был строгим, волосы цвета перца с солью, слиплись от маслянистого пота.

В отличие от большинства Астартес, Вайросеана обладал тонкими, острыми и живыми чертами лица, которые были словно прорезаны в темной коже, похожей на древесину старого дуба.

— Добрая встреча, брат, — произнес Соломон, крепко пожимая его руку.

Марий кивнул в знак согласия и заметил:

— Похоже, здесь была настоящая бойня?

Деметер наконец-то отыскал потерянный болтер, и, очищая его поверхность от крови, отозвался:

— Что правда, то правда. Лаэранцы оказались крепкими ублюдками.

— С тобой не поспоришь. Может, знай ты это заранее — не ринулся бы сломя голову по центру, а? — невинно спросил Марий.

— Знаешь, Марий, если бы в пылу боя у меня вдруг появились несколько отличных идей и куча времени — я бы подумал над этим. Но все, что я знал тогда — лаэранцы прочно окопались перед нашим фронтом. Я послал людей на фланги, но главное направление не смог доверить никому, кроме себя самого. Вот и все.

— К счастью для тебя, Сержант Кафен разделяет твои взгляды на то, как следует поступать командиру в такие минуты.

— Гаюс отличный боец», — твердо сказал Соломон. — Он далеко пойдет, возможно, когда-нибудь станет Капитаном.

— Не буду спорить, хотя мне показалось, что он сейчас на своем месте. Боевой офицер, который без особых рассуждений выполняет приказ.

— Нам как раз нужны такие офицеры, — заметил Деметер.

— Снова соглашусь, но, с другой стороны, такие воины постепенно перестают развиваться. Он никогда не достигнет совершенства, просто делая свою работу.

— Не каждому суждено стать Капитаном, Марий. Рядовые нужны на войне так же, как и командиры. Люди вроде тебя, меня или Юлия будут вести Легион к величию, перенимая у Примарха и Лорд-Коммандеров образцы храбрости и чести, а после, передавая их тем, кто стоит ниже нас. Сержанты, боевые офицеры — часть общего дела, они важнейшее связующее звено между нами и простыми бойцами, они, в конечном счете, доносят до них волю Примарха».

Марий остановился и положил руку на наплечник Соломона:

— Послушай, я знаю тебя несколько десятков лет, но ты не перестаешь удивлять меня, друг. Я-то думал, что сейчас здорово выругаю тебя за мальчишескую «тактику», а вместо этого выслушал настоящую лекцию о том, как мы должны вести в бой наших воинов.

— Что тут скажешь? — улыбнулся Деметер. — Похоже, это Юлий и его книги так действуют на меня.

— Кстати, раз уж мы заговорили о Юлии, — протянул Вайросеан, вглядываясь в кристально чистое небо. — Похоже, он получил приказ начать кампанию Очищения.

Соломон поднял голову и увидел сотни боевых челноков Легиона, врывающихся в атмосферу Лаэра.

ЗАХВАТ АТОЛЛА-19 означал успешное завершение первой стадии Очищения Двадцать Восемь-Три. Впрочем, о том, насколько свирепой и кровавой была битва, и что победа в ней висела на волоске, не знал никто, кроме выживших воинов Второй и Третьей Рот.

Тем временем, истребители-перехватчики Флота спускались на Лаэр вслед за челноками и кружили над атоллом, образовав восемь оборонительных колец на случай контратаки ксеносов. Огромные транспортники Имперской Армии выгружали зенитные орудия и подразделения Архитских Паладинов Лорда-Коммандера Файля, немедленно занимавших позиции в руинах летающего города. Вскоре атолл заполнился их фигурами в багровых туниках и серебристых нагрудниках.

Широкие грузовые корабли Механикумов заходили на посадку в клубящихся облаках пыли, и из них высаживались молчаливые адепты в красных балахонах, тут же устремляющиеся к удерживающим атолл в воздухе «энергоперьям». Тяжеленные строительные машины вместе с отрядами бурильщиков и камнетесов расползались по острову с единственной целью — выровнять его поверхность и уложить на неё длинные листы шероховатого металла. Так создавались посадочные полосы для боевых и транспортных судов Экспедиции.

Атоллу-19 суждено было стать первой из множества баз, опираясь на которые, Дети Императора навсегда покончат с лаэранцами.

СЕРЕНА вернулась к себе, сказавшись усталой, но Остиан остался на палубе и продолжал всматриваться в глубины Лаэра. Красота Двадцать Восемь-Три заворожила его, а рассказы Серены о дивных пейзажах иных миров разожгли в его сердце небывалые прежде желания. Ему хотелось немедля ступить на поверхность чужой планеты, подставить лицо лучам странных солнц, ощутить на коже дуновение ветров с далеких континентов, не виданных человеком. Словно яд, эти видения проникли в кровь Делафура и заставили его сильнее прежнего, чуть ли не до боли, мечтать о высадке на Лаэр.

Остиан ещё раз попробовал представить себе линию горизонта этого мира — безжизненную, бесконечную дугу темной синевы, вздымающуюся гигантскими волнами и незримо связывающую края света. Какие неведомые существа населяют эти глубины? Какое чудовищное бедствие обрушилось на древних обитателей планеты и погребло их под тысячеметровой толщей воды?

Уроженец Терры, чьи океаны давным-давно испарились в забытых войнах или природных катастрофах, Остиан просто не мог представить себе мир, лишенный суши.

— На что это мы смотрим? — вдруг услышал скульптор.

Делафур скрыл удивление, и, обернувшись, увидел перед собой Бекву Киньску. Темно-голубые волосы певицы были уложены в чрезвычайно замысловатую прическу, на которую явно ушел не один час, а на губах играла хищная улыбка.

Остиану неожиданно пришло в голову, что, хотя, алое платье с корсетом, которое было на девушке, совсем не «выходное», она все равно выглядела так, будто собиралась отправиться в какую-нибудь знаменитую бальную залу Мерики.

— Здравствуйте, госпожа Кинска, — сказал скульптор так равнодушно, как только мог.

— Ой, пожалуйста, зови меня Бек, как и все мои хорошие друзья, — ласково произнесла певица, и, взяв Остиана под руку, подошла к тонкому стеклу наблюдательной палубы. Аромат её тела и духов, с сильным яблочным оттенком, проник в ноздри Делафура. Вырез платья певицы был неприлично глубоким, и Остиан покрылся испариной, обнаружив, что таращится прямо на нежные линии её груди.