Фантастика 2025-50 - Сергей Ампилогов

только мысль, как можно скорее найти Верена. Я должен поговорить с ними. Инспецам ни за что нельзя дать запустить их машину, или что там за устройство они собрали. Пускай Боргеульф и нёс бред больного, им могли просто прикрываться. К примеру для того, чтобы взорвать весь комплекс, окончательно похоронив его тайны.

Хотя доказательств, кроме умозаключений, у меня не было ровным счётом никаких, я был уверен – стражи Верена поддержат меня. Как и народармейцы Деженя. Эти инспецы им тут, как кость в горле. Многие, если не все, только и ждут повода, чтобы заняться ими всерьёз.

Стражи занимали отдельный домик, сложенный на совесть из хорошо подогнанных друг к другу брёвен. Собственно, все постройки комплекса были именно такими. Деревянный частокол, вышки с колючей проволокой и пулемётами. В общем, и не скажешь, что за ним скрывается один из самых секретных объектов во всём Народном государстве.

Командир небольшого отряда стражей Верен оказался невысоким человеком с тяжёлой челюстью и ещё более тяжёлым взглядом. Как и все его стражи, он носил потрёпанную кожаную куртку и имперский пистолет в деревянной кобуре через плечо. Никогда не понимал пристрастия некоторых к подобному оружию. Ладно ещё командиры Народной армии. Им не приходится выхватывать пистолет быстрее врага. Да и носить его, скрывая под одеждой – тоже. И под подушкой его не очень спрячешь. Так что здоровенный имперский пистолетище при всей его жуткой убойной силе был в нашей работе скорее неудобной игрушкой, чем действительно полезным инструментом. По крайней мере, так считал я. Но уж точно не Верен и его стражи.

Он выслушал меня, не перебивая. Хотя я был уверен – известная часть моего рассказа звучит как полный бред. Особенно когда я начал пересказывать ту муть, что нёс мне Боргеульф.

— Нам эти инспецы тоже, как кость в горле, — буркнул он, когда я договорил. — Ходят тут – распоряжаются с такими рожами, будто мы тут все быдло. Только что косорылыми не зовут. Чистая контра. Вот как будто и не делали мы Революцию. Главный их всем титулом своим под нос тычет. В общем, так я тебе скажу, товарищ Ратимир, ежели предъявишь мне доказательства того, что и вправду они не те, за кого себя выдают, сам поведу за тобой своих стражей.

— Веских доказательств у меня нет, товарищ Верен, — сразу предупредил его я. — Всё так – мои умозаключения, скорее. Во-первых: акцент. Вы вряд ли много общались с дилеанцами из разных частей их империи, но сами понимаете, в столице говорят совсем не так, как на западе или на востоке. У нас, в Народном государстве, тоже полно всяких диалектов или просто выговоров.

— Это верно. Вот ты для меня, товарищ Ратимир, чудно говоришь. Слишком как-то правильно, прямо учитель из Нарпросвета. Мы к такому не привыкли.

— Вижу, ты меня понимаешь. С дилеанским языком – то же самое. Их страна хоть и поменьше Народного государства, но не сильно. Так вот, собственно, к чему я веду. Разговаривают инспецы на имперском, да только на том диалекте, который распространён в Блицкриге.

— Значит, из Блицкрига, — прищурился Верен. — Но только там говорят на этом… диалекте?

Он с трудом, но всё же осилил сложноватое словцо.

— В основном, — кивнул я. — Но у меня и пара соображений есть. Я несколько раз назвал Боргеульфа маркграфом. И он на третий раз поправил меня, сказав, что титул его звучит, как маркиз и он очень щепетилен в этих вопросах.

— И что с того?

— А вот тут сложно объяснить. Дело в том, что вся знать империи называет себя графами. Маркграфами, бургграфами, вильдграфами – с десяток разных графьёв наберётся. Маркиз – это тот же маркграф, только так стали называть себя аристократы, отколовшиеся от империи, ещё в стародавние времена. И когда Блицкриг после Первой войны объявил о своей независимости, его знать отказалась от имперских титулов. В свою очередь, ни один имперский маркграф не назовёт себя маркизом, если он так щепетилен по части своих титулов. Имперская знать цепляется за свои древние титулы изо всех сил. Потому что у многих, кроме этих громких титулов ничего и не осталось.

— Ну ты мне, товарищ Ратимир, и задурил голову с этими графьями да маркизами. Я так тебя понял, что маркиз этот – не настоящий, раз себя маркизом зовёт.

— Да скорее всего, он самый настоящий маркиз, — усмехнулся я. — Но только блицкриговский, потому что будь он дилеанцем – звался бы маркграфом, и никак иначе.

— Да уж, — потёр лоб Верен, — жидковатые у тебя доказательства против инспецов, товарищ Ратимир. Прямо тебе скажу, жидковатые. Вот только набили нам оскомину инспецы. И чутьё моё революционное сразу говорило – брать их надо, и лучше сразу к стенке ставить. Чтобы другим неповадно было. А чутьё моё меня ещё ни разу не подвело.

Из-за таких вот – с их чутьём за стражей и закрепилась самая дурная репутация. Если сразу ставить человека к стенке, без всяких разбирательств, то как же понять – подвело оно тебя или нет. И подобных Верену в страже очень много. Из моих коллег по Хаджитархану едва ли не половина будет. Однако сейчас мне эта революционная решительность как нельзя кстати. Возможно, более здравомыслящий страж на месте Верена и не пошёл бы на предложенную мной авантюру. А вот он ринулся сразу, будто в омут головой.

Быть может, потому и спровадил такого зама подальше от Усть-Илима товарищ Дрозд, что он в городе слишком уж много дров наломать успел.

— Берём моих стражей – и ночью навалимся на инспецов разом, — предложил он. — Они у нас и пикнуть не успеют.

— Надо Деженя предупредить – его народармейцы лишними не будут.

— Нельзя, — прищёлкнул языком Верен. — Большая часть охраны инспецов живёт вместе с народармейцами в одной казарме. Почуют неладное – мигом побегут к своему начальству.

— Но Деженя предупредить, всё равно, надо, — решительно заявил я. — Пускай мы и не можем рассчитывать на его народармейцев, когда будем самих инспецов брать, но охранников, которые ночуют в казарме, они должны повязать.

— С этим проблема может выйти. Те охранники никогда все разом не спят. Трое, как минимум, торчат у дома инспецов, остальные спят посменно, будто ждут нападения в любую минуту. Если их начнут вязать раньше времени, может подняться лишний шум.

— Раз дом инспецов караулят круглосуточно, — отмахнулся я, — шума, все равно, не избежать. Кстати, ещё одно, машинки у охранников тоже блицкриговские. Похожие в конце войны были у имперских штурмовиков, но большая часть заводов располагалась в тех