Viva la Post Mortem, или Слава Послесмертью - Игорь Давыдов

У человека просто не может быть таких чувств, что пригодны в подобной ситуации.

Броня выдвинула предположение и рискнула. И эксперимент подтвердил справедливость её догадок. Призраки исправно реагировали на идущую первой шумную некромагичку. Они были недостаточно разумны, чтобы догадаться немного выждать и атаковать группу следующих по пятам за наиболее защищённой от потусторонних нападок единицей. Словно бездушные механизмы или созданные бездарным программистом куски кода. Комки однородных эмоций, они были слишком предсказуемы.

— Где вы все?! Вот она я! Здесь! Сейчас! Я ваш шанс прервать своё бессмысленное существование, отомстить и переродиться!

Синие глаза высматривали духов, а сознание пыталось анализировать их поведение с точки зрения доминантных эмоций: страх, ненависть, жажда жизни, боль, отчаяние.

Шум в наушниках. Плач. Кто-то искренне пытался убить свою цель. Кто-то — завладеть её телом. А кому-то было достаточно лишь напугать некромагичку.

С каждой сотней метров духов становилось всё больше и больше. Они концентрировали своё внимание на бесстрашной и беспардонной живой, что шла впереди, не удостаивая её спутников и взгляда. Впрочем, Ёлко и сама старалась не испытывать судьбу и увеличила дистанцию до двадцати метров.

— Не имеешь права… не имеешь права… не имеешь права… — монотонно пели голоса, совершенно вразнобой: кто-то быстрей, кто-то медленней, кто-то громче, кто-то тише.

Детский плач. Угрозы страшной гибели. А кто-то молился.

Потусторонние неуютные и беспокоящие звуки дополнялись образами. Воды канализации, полные крови, из которых тянулись чёрные руки с изувеченными кистями. Человеческие тела, неотличимые от настоящих, вросшие в стены. Их лица преисполнены страданиями, и каждый из этих мучеников изнывал в попытках оторваться от стены, ещё больше травмируя свою и без того изуродованную плоть.

С каждым шагом духи создавали всё более и более реалистичные образы. Чем ближе Броня подбиралась к сердцу этого потустороннего монстра, тем глубже погружалась в его мир. В мир страданий. В мир, где призраки безраздельно властвовали над материей.

Больше нельзя было бездумно полагаться на доспехи. Приходилось предугадывать тип атаки: призрачный меч, неотличимый от настоящего, разобьётся в пыль о защитную пластину, однако запущенную духом заострённую металлическую трубу придётся отражать старым добрым спиральным щитом.

А ещё лучше — уклониться, ведь всегда был шанс, что силы, которую вложат духи в очередной удар, окажется достаточно, чтобы даже отрицательных коэффициентов антимагической брони не хватило, чтобы спасти синеглазую авантюристку от эффектов проклятия. Кто знает, в какой момент этот комок боли и ненависти в достаточной мере синхронизируется для подобных выкрутасов?

— Сожру твоё сердце! Выпью твои глаза! Высосу твой мозг!

И чем сильней становились призраки, тем более сюрреалистичные образы являлись некромагичке. И тем более изобретательной становилась потусторонняя сущность. Один раз, увидев младенцев с раздутыми мушиными головами, глаза которых сочились гноем, девушка уверенно прошла сквозь них, и в итоге споткнулась о сокрытые в телах уродцев лезвия: лишь доспех спас её тело от ранений. В другой раз она уверенно ступила туда, где видела твёрдую землю, но лишь каким-то чудом успела вовремя зацепиться поводком за край обрыва и избежать участи разбиться о… обо что бы то ни было.

И вся эта вакханалия творилась исключительно вокруг синеглазки. Всю свою злобу коллективная мстительная сущность собрала в тот кулак, что раз за разом обрушивался на хрупкую фигурку безродной попаданки, отказывавшейся сдаваться под ударами судьбы.

Ёлко и сопровождающая её челядь были в относительной безопасности, хотя, конечно, без работы дворянка не оставалась: даже десятой доли внимания пышущего злобой конгломерата духов хватило бы, чтобы уничтожить весь отряд в случае, если бы заместительница Маллоя-младшего проявила преступную невнимательность.

— …подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего…

Молитва… донельзя знакомая молитва… похоже, что среди погибших был какой-то особо верующий попаданец-христианин.

— Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, — подхватила Броня монотонный напев, но уже в следующую секунду перешла на возмутительно громкий крик, полный доселе сдерживаемых эмоций. — ИБО Я — САМАЯ ЗЛАЯ ТВАРЬ В ЭТОЙ ДОЛИНЕ!!!

Ответом на крик девушки стал высокий визг, который издавала стая женских голов, кружащих вокруг на крыльях летучей мыши, но с грацией, достойной орлов. Каждая из них вдруг обратилась огненным шаром, что полетел в сторону некромагички, намереваясь разбиться о её тело.

Синеглазка решила не рисковать, и вместо того, чтобы думать, каким образом отражать эту атаку, вцепилась поводком в точку на полу, в паре метров перед собой и скользнула прочь. Взрывы за спиной оказались достаточно мощными, чтобы сбить девушку с ног, однако та слишком хорошо умела грамотно падать: всего секунда, и вот она уже замерла на выходе из переката, поймав в сети спирального щита удар сразу трёх созданных из обломков труб копий, что служили когтями гигантскому уродливому существу, напоминавшему разом кота и ворону, но без перьев и шерсти.

— ПЛОСКИМИ НОГТЯМИ!!! СКОЛЬКО ВАС УЧИТЬ?! ПЛОСКИМИ!!! — с огромным усилием, без труда видимым со стороны, Броня сместила щит таким образом, чтобы острые металлические колья, что едва не пронзили её, с громким грохотом вошли в камень всего полуметром левей. — ВЫ НИЧЕГО НЕ УМЕЕТЕ!!! НИЧЕГО!!! ВЕСЬ ВАШ ГНЕВ ВЫДЕРЖИВАЕТ ОДНА НЕКРОМАГИЧКА!!! ОДНА!!!

Девушка решительно развернулась в сторону, где на краю взгляда мелькнуло чьё-то движение, и тут же оказалась лицом к лицу с существом, крайне напоминавшим вывернутого наизнанку человека. Образ был простой и узнаваемый. Совсем, как на иллюстрациях в учебном материале. Вплоть до характерного оскала, схожего с бесноватой широкой улыбкой.

Некромагичка слишком хорошо осознавала, что облик этот призрак не выдумал. Когда-то и кто-то в Коваче, желая побыстрей получить порцию высокомагического праха, применил эту древнюю пытку. Оголить каждое нервное окончание и оставить человека в полном сознании. Больно стоять. Больно лежать. Больно ощущать малейшее дуновение ветра. Человек изо всех сил пытается уменьшить площадь соприкосновения с опорой, но не может. Ведь люди не способны летать. А спасительный болевой шок не приходит. И никогда не придёт. Ибо такова воля палача.

— Я!!! — Броня горделиво ударила себя кулаком в кирасу. — Я — ВОПЛОЩЕНИЕ ГНЕВА!!! НЕ ВЫ!!! ДАЙТЕ МНЕ СВОЮ СИЛУ, И Я ОБРАЩУ ЕЁ ПРОТИВ ВАШИХ ОБИДЧИКОВ!!!

Она решительно толкнула чудовище в грудь. Потребовалась вся сила воли, чтобы убедить себя в том, что этот простой жест не прибавил призраку болевых ощущений. Ведь тот либо уже не способен испытывать страдания вообще, либо и без того навеки погрузился с головой в бесконечный бассейн агонии.

Страшная фигура не удержалась и неловко плюхнулась в канализационные воды, в этот момент чрезвычайно похожие на бурлящую желтоватую кислоту.