И грянул град - Лориана Рава

-- А зачем приперлась сюда, если не местная? -- спросил Шалфей.

-- А это тебе знать не обязательно, скоро придёт наш главный, с ним и толкуй.

-- Видно, эту бабёнку боги уже наказали за чересчур болтливый язык, -- съязвил Шалфей. -- Ну-ка объясни, кто вы на самом деле такие? Я вижу, вас тут не один и не два человека.

-- Ничего я таких грубиянам объяснять не буду. Катитесь отсюда.

-- Ты это... полегче, старуха. Я, конечно, понимаю, что тебя лет десять никто не сношал, но всё-таки нечего нарываться.

-- И вы тоже полегче. Вернётся мой супруг со своими людьми, вам не поздоровится, если вы тронете нас хоть пальцем.

-- Э... -- сказал спутник Шалфея, -- у тебя ещё и супруг есть? И как он тебя...по ночам седлает?

-- Не ваше дело, -- отрезала Морская Волна.

-- Да напивается небось до беспамятства, -- сказал Шалфей, -- или на стороне проветривается. Он ведь торговец?

-- Допустим, и торговец, но что вам с того? Вы ведь не его ищете.

-- Как давно вы здесь? -- спросил Шалфей.

-- А вам-то что за дело?

-- Ты это... не думай. Если я тебя отыметь не могу, это не значит, что я ничего другого сделать не могу. Вот если платье с тебя содрать, да отстегать чем-нибудь, тебе ведь, поди, больно будет?

-- Шалфей, это уже перебор, ведь и в самом деле её муженёк вернуться может, вряд ли обрадуется, а людей у него, думаю, больше двух. Давай лучше вон того на кровати допросим, он едва ли упираться будет.

Они подошли к Асеро, Шалфей довольно бесцеремонно сдёрнул с того одеяло. Увидев простую тунику, он спросил:

-- Отвечай, кто ты такой и что разлёгся среди бела дня?

Асеро начал слабым голосом излагать заранее заготовленную легенду:

-- Меня зовут Стоптанный Сандалий, я сапожник, на меня по дороге напали какие-то неизвестные люди и изранили, добрые люди наши меня еле живым и приютили. Это шедшие в столицу торговцы. Ничего более о них сказать не могу, сам не знаю.

Хорхе ответил задумчиво:

-- Значит, сапожник... А руки у тебя на сапожные не похожи. Вряд ли ты сумеешь подбить даже каблук. Да и зачем тебя ранить, если ты не инка?

-- Да откуда я знаю, зачем, может, попутали с кем...

-- Кстати, а у меня каблук как раз подбить нужно, -- сказал его спутник, -- вот мы его и проверим. Если он сапожник, то подобьёт, а если он инка или верен инкам, то не станет этого делать.

-- Почему не станет?

-- Потому что он уже догадался, что мы враги инков. А за сотрудничество с врагом, даже столь невинное, как каблук подбить, инки ведь казнят, сам Алехандро Лукавый так писал....

Шалфей только насмешливо хмыкнул. Видимо, в отличие от спутника, он знал про лживость россказней Алехандро Лукавого, но возражать счёл неуместным.

-- Ладно, чини свой каблук, а я всё-таки ещё поговорю со старухой.

Повернувшись, он вдруг увидел, что между ним и женщиной стоит какой-то незнакомый мальчишка:

-- Слышь, ты, не смей трогать мою мать, иначе я заколю тебя!

Шалфей вздрогнул. Для опытного воина мальчишка был едва ли страшен, но, видимо, тот не был опытным воином. Хорошо, что вмешался его спутник:

-- Полегче, парень! Ты один, а нас двое. Я могу справиться с тобой, но не хочу -- твоё право заступаться за честь твоей матери. Сейчас мне этот сапожник сделает каблук, и мы уйдём, верно ведь, Шалфей?

-- Пожалуй, ты прав, Педро, какой смысл сражаться тут с мальчишкой? Тех, кого мы ищем, и в самом деле здесь, похоже, нет.

И вышел во двор. Педро, забрав свой починенный каблук, вскоре последовал за ним, добавив на прощание:

-- Извините, если что.

Переодетая мальчиком Утеша специально проследила, что они оседлали своих коней и ушли. Когда она вернулась, мать сказала ей:

-- Всё-таки ты очень рисковала, дочь моя.

-- Не так уж сильно. Разве отец учил меня владеть оружием зря? А из палача плохой воин, как мне объяснил отец. Я уверена, что справилась бы с ним.

Напряжение спало, и Асеро расхохотался:

-- Неужели они и в самом деле верят в эту чушь, будто за подбитый каблук у нас была смертная казнь или бессрочная каторга, и при этом страна не опустела? Да даже из деревенских старейшин, бывших старейшинами под врагами, оправдали две трети, хотя, конечно, всех проверяли. Закон был беспощаден лишь к тем, кто шёл в услужение врагу добровольно, так-то Манко всё понимал, не мог не понимать...

Морская Волна, переодевая проснувшегося Томасика, добавила:

-- Мне супруг рассказывал, что иные из этих старейшин так хорошо проявили себя в помощи партизанам, да и вообще в двойной игре, что их потом в Службу Безопасности приглашали работать, и с одним из них Инти пересекался, многому научившись от него. Но наши враги даже и представить себе такого не способны!

-- А я очень боялась, что ты не справишься с каблуком, дядя, -- сказала Утеша, -- ведь ты же не сапожник.

-- Это как раз не страшно, отцово ремесло я не забыл. И да, где-то тут были башмачки Пчёлки, их подправить надо.

Заря и Уайн шли вдоль переставшего весело журчать водопровода и молчали, думая о своём. Заря несла за спиной на лямках кувшин для воды, а её муж -- инструменты и лук со стрелами. Хотя последнее заметно утяжеляло ношу, Уайн категорически отказался отойти от хижины без оружия. Даже и теперь Заря чувствовала, что Уайн зорко вглядывается в открытые горные луга вокруг, ища опасность. Заря с грустью глядела на опустевшую трубу и на утоптанную тропинку вдоль неё. Эту тропинку протоптали те, кто этот водопровод прокладывал, и раз в месяц, а в случае града и камнепадов чаще, по ней проходили ремонтники, проверяли, всё ли в порядке. Но это было раньше, в другой жизни, а теперь, кто знает, может быть, Уайн последний, кто идёт по этой тропе с целью починки, а через несколько лет лишь пустая труба, заросшая травой, будет напоминать о былом величии Тавантисуйю? Точно так же, как сейчас о былых, предшествующих Тавантисуйю цивилизациях напоминают руины, разбросанные там и сям по разным уголкам страны. Но причины гибели этих цивилизаций были известны в Тавантисуйю каждому школьнику -- они не знали науки о мудром государственном устройстве, и