Шиноби. Книги I - XX - Роман Романович

как великое приключение, полное неожиданных поворотов, судьбоносных решений, коварных врагов, изматывающих лишений и трудностей, но не буду. Это звучит круто в первый раз. Второй — ещё ничего. На десятый — обыденно. На сотый — добавляются оттенки унылости, сразу после рутинности. Поэтому скажу лишь то, что путешествие выдалось и правда странным, не совсем таким, как мне представлялось. Не знаю, почему так, в чём причина, а главное, чей здесь умысел, но с момента нашего отправления, по случайности или нет, весь путь занял один год и девять месяцев. Тот же срок, что и от момента смерти Калии до момента нашего выхода. Это если по земному времени, а если посчитать то, сколько мы там провели, включая временные аномалии, то выйдет два года и один месяц.

Был ли в этом какой-то знак — сие мне неведомо.

Собственно, это первая странность. Вторая — то, что путешествие не было непрерывным. Иногда я ощущал, что нужно обязательно идти дальше. Иногда — что нам разрешено сделать перерыв. На несколько дней или на месяц — каждый раз по-разному. Самый короткий срок — два дня. Самый длинный — двадцать девять дней, которые мы проводили дома. Поэтому у меня была возможность периодически проверять семью, напоминать о себе общественности, а также наводить шороху и взбадривать причастных ко всем нашим проектам. Третья странность касалась извилистости пути. Пять раз мы возвращались обратно на перекрёсток, нарезая круги. Не в том смысле, что заблудились и начинали сначала, а в том, что входили в одном месте, углублялись внутрь, а выходили в другом, но снова на перекрёстке. Четвертная странность — где-то половину всего расстояния мы преодолели, слоняясь по мирам, так сказать, поражённым хаосом, набитым демонами под завязку. Ну и тварей этих перекосили — не счесть. Были на нашем счету и погибели, количеством в семнадцать штук, а также один дракон хаоса, которого я завалил куда быстрее, нежели в первый раз. Выяснилось, что меч души оружие куда более совершенное, чем драконья шкура.

С добычей мы особо не заморачивались. Часть камней уходило на нужды клана. Часть материалов — туда же. В основном они отправлялись Радомире в мастерскую. Остальное мы продавали через аукцион, в том числе большую часть туши дракона хаоса. Заработали на всём этом неприлично много, что кое-как закрыло траты за этот срок на мои проекты.

Пятая странность — это так называемые «задания», которые я получал. Никто мне их не выдавал, происходил сей процесс на уровне ощущений, и невольно задумаешься, что Колодец и правда направляет, когда вдруг начинаешь чувствовать всякое разное. Доставь предмет, пройди испытание, поучаствуй в сражении, завали особо опасную тварь или просто просиди на одном месте с неделю. Логично было бы предположить, что самим фактом моего «запроса» на приход к истоку мы инициировали что-то типа проверки или подготовки, но честное слово, как бы это ни называлось, в эту логику оно вписывалось отдельными деталями, а не всё скопом.

Было ли это тяжело? Местами пришлось поломать голову. Было и такое, что кто-то из нас, по отдельности или все вместе, отхватывал знатных люлей. Ни разу — на грани. Пару раз — ощутимо болезненно для самолюбия. Но и это всего-навсего рабочие моменты, к которым тоже все в нашей группе давно привыкли.

Отправились мы втроём. По многим причинам. Я не хотел ослаблять оборону дома — это основное. Тащить с собой большую толпу не имело смысла, это нас бы лишь задержало. Брать кого-то отдельного — это бы ничего принципиально не изменило. Тем более пусть все и выразили готовность отправиться с нами, но большим желанием не горели. Шупа наконец-то женился, между прочим. На своей пленнице. Которая перестала быть пленницей и стала уважаемой жительницей нашего города. Забавно. Вот уж точно, никогда не знаешь, где тебя любовь накроет. На момент нашего ухода Фрая как раз беременная ходила, так куда Шупу-то тащить? Да и работы у него завались было. Я его с Гатсом запряг за всеми школами следить. Да-да, Виктора тоже. Он ведь боец отличный, вот опыт и передавал. Вопрос логистики мы к тому же решили. Я ведь всё это время так и продолжал водить рейды, а там мы ещё парочку порталов нашли. Да и Тим перестал изучать мёртвый город, тырить оттуда камни и идеи, поэтому прошлая добыча перекочевала к нам в мир. В общем, Гатс теперь мог к нам в течение двадцати минут добраться. Шупа же продолжал развивать промышленность и осваивать города. Фактически он теперь стал новым герцогом, вместо меня.

С официальным титулом, между прочим. Потому что я пришёл к Паолю и выбил для себя особый титул — великий герцог. Шупе передал свой титул герцога. Бароны у нас тоже появились, земли я самым приближенным лицам нарезал. Тиму титул предлагал, он мягко послал меня, я в итоге обиделся и сделал его графом. Покруче, чем барон, но не так круто, как герцог, зато звучит отлично. Граф Тим. Он так и представлялся, если что. В тех редких случаях, когда общался с кем-то новым.

Что касаемо Тамары — она рассталась с Клаусом. Ну, тут надо сказать, что они всё же какое-то время повстречались, но после той битвы выяснилось, что она его попыталась позвать на помощь, и он не откликнулся. Что бы это ни значило, но ситкартка его послала. Да и в целом как-то взрослее стала. Ушёл юношеский максимализм. Ушли и речи в духе «мне нужен самый-самый крутой мужик». Глядишь, мужа себе всё же найдёт. Сейчас она занималась своими проектами и не рвалась в новые приключения.

Но что-то я отвлёкся. Пошли мы втроём, о чём я после не пожалел. Сам же поход, помимо всех странностей, вышел… Боюсь, у меня не хватит слов, чтобы описать это кратко. Наше знакомство с Вологодскими, мягко говоря, началось с обоюдной антипатии. А что было дальше — ух. Как не поубивали друг друга — чудом, не иначе. В путешествии Вологодские рассказывали мне истории. Как сами ходили в Колодец, как искали исток. Что видели, с какими трудностями сталкивались. Люций рассказал историю семьи. Мария, слушая это, безжалостно дополняла, каким он был и почему стал таким, как есть.

После того как потерял Калию, я стал понимать отца куда лучше.

Парадоксальным образом это нас сблизило. Мне окончательно престала претить мысль о том, чтобы называть Люция отцом. Он стал обращаться ко мне «сын». Первый раз сделал это непроизвольно, из-за чего смутился. Усугубляло этот парадокс то,