Стальной пляж - Джон Варли

— А я было начал считать себя приверженцем единственного пола, — поведал Крикет, когда мы вроде бы наконец успокоились. Я уткнулась головой ему в подмышку, рукой он медленно поглаживал меня по бедру, лёжа на спине, откинувшись на мои лучшие пуховые подушки. На животе он бережно удерживал чашку тёплого чая. Я встала, чтобы заварить ещё. Он наблюдал за мной, потягивая напиток маленькими глотками, и время от времени удивлённо вздыхал. Я приучила его давать отпить и мне, как только проведу ногтем по линии волос у него на животе.

— И вдруг будто что-то щёлкнуло, — произнёс он. Я слышала это много раз и раньше, но от звука его голоса ощутила умиротворение. — Что-то щёлкнуло в голове.

— Ум-гум, — откликнулась я.

— Вот только что щёлкнуло. Я говорил тебе, что спал и с женщинами. Это было забавно. И даже прекрасно. Оргазмы и всё такое прочее. Мне нравилось с женщинами, почти так же, как с мужчинами. Ну, ты знаешь?

— Ум-гум, — ответила я.

— Но как только я сменил пол, мне перестало везти с женщинами. Как будто что-то особенное пропало, понимаешь? Теперь это было не так, как раньше с парнями, даже можно сказать — не так, как было, когда я был женщиной. Я даже подумывал, не сменить ли пол обратно. Эта штуковина просто не доставляла мне достаточно удовольствия, — и он щёлкнул пальцем свою утомлённую новую игрушку. — Понимаешь?

— Ум-гум, — сказала я и немного передвинулась, чтобы прижаться щекой к его груди. Если мне и было на что жаловаться — то лишь на то, что, просматривая каталог мужских игрушек, Крикет выбрал свою из раздела "Самые большие". Не знаю, почему те, кто меняет пол впервые, так поступают: они ведь совсем недавно сами были девушками, так? А значит, должны знать, что больше не значит лучше, что здесь и вправду один размер подходит всем — но раз за разом я видела, как многие люди совершали одну и ту же ошибку. Как будто срабатывает некое микрореле, и когда приходит время выбирать между большим хозяйством и огромным, великое множество новичков предпочитает больший размер за меньшие деньги. Неисповедимы пути человеческого разума, особенно когда дело касается секса.

— Но теперь что-то щёлкнуло, и я впервые, взглянув на женское тело, не подумал: "Чёрт возьми, какая хорошенькая", или: "Было бы забавно переспать с ней", или… в общем, ничего такого. Что-то щёлкнуло, и я захотел тебя. Именно тебя! Мне было необходимо взять тебя. — Он встряхнул головой. — Кто бы мог представить подобное?

Я мысленно заметила: "И правда, кто бы?" — но произнесла всё то же "ум-гум". А подумала о том, что, возможно, чуть позже мне нужно будет кое о чём шепнуть Крикету или, возможно, через какого-нибудь друга передать ему мысль об излишнем объёме. Безусловно, это мелкая жалоба на небольшое неудобство, но, без сомнений, в следующий раз с оборудованием нормального размера всё получится ещё лучше.

Я уже думала о следующем разе.

* * *

Больше не будет никаких отступлений, никаких сюжетов-врезок о Поиске Хилди.

Та малая часть из них, о которой я уже поведала, — самые информативные и поучительные, на остальные и смотреть нечего. Но я невзирая ни на что собиралась продолжать многотрудный путь по обшарпанным задворкам религии, философии и психотерапии. Почему? Ну-уу, на самом деле искомый ответ может и вправду оказаться где-то там. То, что после тысячи раздач вы остались с пустыми руками, ещё не означает, что на тысяче первой у вас не окажется флеш-рояль. И мне было неясно, почему бы "ответу", если он существует, не найтись среди чудиков точно так же, как среди более уважаемых, традиционных торговцев шарлатанским снадобьем. Чёрт побери, мне было кое-что известно об общепризнанных религиях и философиях, я наслышана о них уже сотню лет и они так ничего мне и не дали. Вот почему я охотнее пойду туда, где суют в руки змей, чем на собрание перцеров.

Была и ещё одна причина не бросать начатое. Несмотря на то, что я довольно сносно держалась на неделе, успешно занимая себя в "Техасце" и в школе, выходные по-прежнему оставались шаткими и валкими. Если мне удалось создать впечатление, что Поиском занимается стойкая, циничная, уверенная в себе светская женщина — это впечатление ложное. Представьте взамен растрёпанную, расхристанную Искательницу с безумными глазами, подскакивающую от любого громкого шума, вечно ожидающую, когда её накроет чувство саморазрушения, и не уверенную, сможет ли она его распознать. Представьте женщину, которая видела, как ей в лицо летит пуля, чувствовала, как затягивается на шее петля, наблюдала, как кровь переливается через бортик ванны на пол. Здесь речь об отчаянии, ребята, оно вселилось в мой дом и привольно разваливалось на диване каждым пятничным вечером, навязчивое, как самый незабываемый рекламный куплет, который вы когда-либо слышали.

Может, это сам Поиск так истрепал мне нервы? Меня посетила такая мысль, и однажды я осталась дома на выходных. Я не спала ни секунды ни в одну ночь, всё напевала без конца этот куплет.

Но были и хорошие новости: моего списка мест, которые надо посетить, и людей, которых требовалось повидать, теперь хватало по меньшей мере лет на пять, притом что я добавляла в него новые открытия почти в таких же объёмах, в каких вычёркивала пункты. И я чувствовала, что смогу продержаться, пока есть ещё хоть один сумасброд, с которым нужно побеседовать, и ещё хоть один куплет "Великой благодати", который надо пропеть в очередной задрипанной молельне.

Так что, возможно, Бог и вправду приглядывал за мной. Главную опасность, как мне казалось, представляло то, что Он мог уморить меня скукой, прежде чем я закончу.

Наши страсти улеглись, Крикет наконец перестал говорить мне о том, как что-то щёлкнуло, мы долго спокойно лежали в обнимку, но спать никому особо не хотелось. Он был слишком возбуждён новым миром, который открылся перед ним, а я думала думы, давно не посещавшие меня.

Крикет положил руку мне на подбородок, и я взглянула на него.

— Тебе правда здесь нравится, не так ли? — спросил он.

— Мне здесь очень нравится, — потёрлась я носом о его грудь.

— Нет, я имел в виду…

— Знаю я, что ты имел. — Я поцеловала его в шею, уселась и взглянула ему в лицо. — Я нашла здесь своё место, Крикет. Я занимаюсь тем, что мне нравится. Возможно, здешний народ и неудачники, но и они мне нравятся, и их дети тоже. И