Смех красной лисицы - Каролина Лирийская

***

Кайто часто задавался вопросами, что есть дальше в заснеженной, застывшей Роще, но за кровавую реку ему не доводилось заходить. Он боялся увидеть там нечто, что заставит его сомневаться в капитане. Или что там вообще ничего нет, и это ничто его уничтожит. В этот раз Кайто шагнул без страха, побежал, боясь не успеть. Пронесся по старому деревянному мосту, не обращая внимания на окровавленные тела со знакомыми лицами в реке. Ему могло показаться, но мертвых кукол стало больше, а река выходила из берегов. Впереди поднимался древний храм. Миновав красные ворота, Кайто уставился на золоченые стены. Как и Роща, храм оставался тихим и безмятежным, снег оседал крыше, на выступах барельефов, покрывал инеистыми узорами. Всего лишь сон, тень сознания Акиры.

Кайто остановился, вдыхая холодный воздух, колючий запах зимы и сухой пыли, как будто это строение могло рассыпаться прахом, едва к нему прикоснешься. Слишком хрупкое. Ненадежное. Поднялся ветер, и в старом храме заныло, заскрипело под крышей. Значит ли это, что разум Акиры уже подточила программа?.. Но Кайто не мог не восхититься в который раз силой ее воображения: храм, возвышавшийся перед ним, заставил затаить дыхание. Изящные линии и витиеватые узоры на барельефах, широкие скаты крыш, тускло блестящее благородное золото — листы, покрывающие весь павильон. На крыше, сверкнув в свете бледного солнца, расправил крылья феникс. Не дракон, не знак императорской семьи. Кайто подумал, что огненная птица подходит Акире гораздо больше. Сияющая.

Заглянув внутрь, он увидел зал с высокими потолками, стены, украшенные фресками, в которых Кайто угадывал что-то отдаленно знакомое, похожее чертами на Акиру, на Химико. Снег, падавший через пробоины в крыше, оставлял белые следы на полах. Заброшенное, тоскливое место. Было ли оно таким из-за одиночества Акиры, из-за того, что ей приходилось прятать свое прошлое даже от самых близких? Кайто всегда был неразговорчив, но она — и это было все очевиднее — боялась откровенности. Боялась предстать перед ними ненастоящей, неживой, вещью, куклой.

Пройдя дальше по тихому храму, он наткнулся на двери, украшенные резьбой, и, открыв их, оказался в монастырском саду. Снег облепил деревья. Дальше простиралось озеро, как зеркало, в котором поднимались небольшие островки. Глянув под ноги, Кайто увидел отпечатки деревянных сандалий гэта, ровные и четкие. Кайто шел по ним, как по тропинке, увидел девушку в пестром кимоно, расшитом цветами, стоявшую около воды. Та не замерзла полностью, но покрылась тонкой мутной пленкой, стянувшей поверхность озера.

Кайто ощутил, как по спине пробежал холодок. Здесь, среди снега и теней, он не был уверен, кого видит, не знал даже, реальна эта встреча или перед ним обманка, отголосок разума. Но он шагнул ближе, и она с радостью улыбнулось, лицо осветилось, из-за кучевых пухлых облаков выглянуло солнце:

— Кайто! Ты все-таки меня нашел!

— Как будто у меня был другой выбор, — тихо проговорил он. — Нам нужно возвращаться.

Голос казался хриплым после долгого молчания. Кайто вдруг понял, что последний раз Акира видела его полумертвым, пронзенным мечом, поэтому не удивился, что капитан бросилась ему на шею. Он тихо рассмеялся, когда Акира чуть не свалила его в куст. Долго не отрывалась, пряча лицо у него на плече, пока Кайто рассеянно гладил ее по спине. Хотя ему нужно было вытаскивать Акиру в реальность, в настоящий мир из этого мирного сна, Кайто медлил, вдруг увлеченный остротой чувств. Прохладной мягкой тканью, тем, как ощущаются складки пояса, какие волосы на ощупь. Он знал это, но успел позабыть. Так же, как морозные прикосновения снега, как человеческое тепло.

Когда в небе раздался грохот, Кайто настороженно поднял голову. Ничего в этом воображаемом мире не было случайностью, все здесь искажалось восприятием Акиры, и поэтому он с тревогой смотрел на разрывы молний в черноте тучи. Пахло озоном. Поднималась снежная буря — где-то еще далеко, на грани горизонта, но Кайто представлял, как она сгибает и перемалывает в ничто строгие черные деревья.

— Это она, — кивнула Акира, подтверждая его худшие опасения, — программа, которую они придумали. Она постепенно разрушает этот мир, разрушает… меня. Понятие обо мне. Чтобы Химико смогла построить здесь что-то свое, место сначала надо расчистить.

— И как это остановить? Предлагаешь драться с грозой?

— Я не знаю, — растерянно улыбнулась Акира. Во взгляде поселилась грусть, она смотрела на воду, на сад, на храм, точно прощалась. — Нет ничего вечного, мне давно стоило это понять. А если ты пытаешься достичь бессмертия, то приходится слишком многим пожертвовать.

Он не знал, говорила она об оцифрованном сознании Химико, о куклах или даже о цене, которую пиратским капитанам приходится платить за известность: это всегда риск, отчаянная гонка со смертью. Акира выдерживала много испытаний, но в конце она осталась всего лишь усталой, растерянной девушкой, стоящей перед ураганом. Кайто разгрызала изнутри беспомощность.

— Ты знаешь, как карпы становятся драконами? — спросила Акира, прищурившись, ища движение рыбьего хвоста в пруду.

— Нет. Расскажи.

— Чтобы стать бессмертным драконом, нужно плыть против течения. Преодолеть все трудности, быстрые воды и острые камни, которые вспорют тебе брюхо, если ты остановишься. Если не будешь достаточно смелым. Но в конце ждут божественные врата, пройдя через которые, можно обрести мудрость, власть и вечность. Мне кажется, наши дороги напоминают эту легенду. И мы, и Блеск, и Криврин… Нам всем пришлось выбрать свою дорогу, не ту, которая была нам отведена. Часто даже противоположную тому, что принято. Взбираться наверх, чего бы это ни стоило!

Она говорила и говорила, вдохновленная. Молнии снова полыхали в небе.

— Ты даже подумать не мог, верно? — рассмеялась Акира, вдруг развеселившись, упиваясь своей историей. — Тогда, на корабле, идущем к неизведанной колонии, будучи еще мальчишкой. Не знал, какая дорога тебя ждет. Но Асако наверняка гордилась бы братом, который клялся ее защищать, потому что ты сумел выполнить это обещание. Это самое важное, а не те приказы, которые приходилось нарушить, чтобы свободиться…

— Наверняка, — кивнул Кайто, ласково улыбнувшись.

Меч тихо выскользнул из ножен. Она ахнула, когда он легко, как бумагу, прорезал ее грудь, когда кровь окрасила снег. Где-то под одеждами билось раненое сердце — и медленно затихало. Кайто придерживал ее, мягко уложил на землю, коснулся бледной щеки — не смог удержаться, хотел почувствовать это мгновение, даже если все было ненастоящим: и зима, и кровь, и даже она.

— Ты, Дочь Неба, недооценила мою неразговорчивость. Акира не знает, как звали мою