"Фантастика 2025-27". Компиляция. Книги 1-25 - Андрей Соболев

— Первый курс? — уточнил у меня директор и, получив утвердительный кивок, предложил зайти в класс, где сейчас рисуют натюрморт с капителью.

— Лучше гипсовую голову — попросил я.

Оказалось, есть и такая постановка. В одной из аудиторий рисовали Давида и Антиноя. Студенты разделились на две группы, выбрав на своё усмотрение гипсовую голову. Наше появление вызвало некоторое оживление у присутствующих. Фёдор Александрович кивнул преподавателю и пояснил причину такого паломничества на урок.

— Пусть мальчик выбирает, — не стал возражать преподаватель.

Мой выбор пал на Антиноя. Сколько раз я его в прошлой жизни рисовал, уже и не припомню! И на данный момент мне было проще всего изобразить эту гипсовую голову.

Пока Фёдор Александрович доводил до сведения студентов, что здесь намечается, я взял стоящие у стены стулья и потащил на выбранное место. Мольберт для меня был слишком большим. Да и не увижу я ничего за спинами студентов. По этой причине нагло расположился впереди всех, поставив один стул как подставку для планшета и сев на второй. Алексей, будто адъютант, отрепетированным жестом протянул мне два карандаша и резинку.

Директор как раз закончил своё выступление, и студенты сосредоточили всё внимание на мне. Те, что рисовали Давида, отвлеклись и столпились позади мольбертов. Мне же на такое обилие зрителей было наплевать. Привык за три года не обращать внимания. Важно сейчас не опозориться. Вообще-то главное не показать, что я где-то учился. Мол, самородок в чистом виде. Потому исключительно тонально-живописный метод. Никакого конструктивного подхода, демонстрации знаний симметрии и тому подобного.

Привычным жестом я начал растирать грифель мягкого карандаша между пальцами. Тишина за спиной стал оглушительной. Все ждали с большим вниманием.

Лёгким движением указательного пальца наметил верхнюю часть головы, затем уровень подбородка. И погнали! В начале работы я немного расфокусировал зрение, чтобы передать исключительно свет и тень. Спустя несколько минут у меня на листе появился узнаваемый силуэт головы Антиноя. Со стороны послышались сдержанные вздохи и замечания. В общем, конкретно этим студентам учебный процесс я немного подпортил. Своими работами они уже не могли заниматься. Сидели, стояли, раскрыв рты, и наблюдали за моими действиями. Какими бы они не были успешными и талантливыми, но это всего лишь первый курс, а я буквально на их глазах творил настоящее чудо!

До конца урока я успел выполнить рисунок неплохого качества. Штриховкой можно ещё доработать, но передо мной стояла иная задача — поразить и удивить. И не студентов, а главу института. Мне необходимо в будущем получить доступ в это заведение и желательно по моим правилам. Удивить и ошеломить получилось. Директор выглядел потрясённым. Одно дело выслушивать пожелание подполковника КГБ, а другое — увидеть своими глазами всё, о чём говорилось.

— Очень неплохо, очень, — поставил моё творение у стены Фёдор Александрович и отошёл на пару шагов. — Сколько Саше лет?

— Восемь лет, — ответил за меня куратор.

— Восемь лет… — продолжал разглядывать рисунок директор. — Чувствуется опытная рука, свой стиль и уверенность в каждом движении.

— Он много рисует. Одну-две работы в день, — просветил Алексей.

— Нашим студентам такое усердие не помешало бы, — вклинился в разговор преподаватель группы.

— Ну что ж, продолжим в классе живописи, — повёл нас на выход Фёдор Александрович.

Насчёт живописи я решил сразу пояснить, что у меня с собой материалы для акварели, но пришёл я сюда учиться работе маслом.

— Будет тебе и масло, — не стал спорить Модоров. — Но хотелось бы посмотреть акварель в твоём исполнении.

После всех проверок нас с Алексеем отправили погулять по корпусу, а дядя Вова остался решать какие-то свои вопросы с директором института. Безусловно он сразу довёл до сведения, что КГБ заинтересовано в моём обучении, но он и что-то ещё собирался обсудить. Как потом оказалось, товарищ подполковник захотел послушать оценку и отзыв Фёдора Александровича.

— Очень тебя хвалил, — расплылся довольной улыбкой комитетчик — Я-то и сам видел, что ты хорошо рисуешь, а тут мнение самого профессора! Собирай свои кисти, краски и что там требуется для вашего «масла».

— Давно всё куплено, — заверил я и продолжил: — Мы с Алексеем посмотрели расписание и поговорили на кафедре живописи. Лучше мне по пятницам приезжать. Я же начну с натюрмортов, а у выбранной группы нет занятий в четверг.

— Пятница так пятница, — покладисто согласился дядя Вова. — До конца октября у тебя освобождение. Как втянешься в учёбу в институте, возобновишь занятия в школе.

Маман в этот вечер трындела по телефону часа два. Обзвонила, наверное, всех своих знакомых, хвасталась, как сынок скоро начнёт ходить в институт. С трудом я прорвался к телефону, чтобы позвонить деду на работу. Отчитался в успехах, спросил, как у них дела.

— К Новому году сдают дом, нам в нём квартиру выделяют, — порадовал дед и поинтересовался, когда загляну в гости.

— Нескоро, — ответил я. — Приходите к нам сами.

— На ноябрьские праздники, — подсказал мне отец, и я озвучил приглашение.

Глава 12

В класс я вернулся как герой-победитель после смертельной и затяжной болезни. Татьяне Валерьевне сообщил, какие у меня изменения в расписании, и занял своё место рядом с Олегом. А на первой же перемене был атакован одноклассниками.

— Мы так напужались, прямо жуть! Светка говорила, что тебя чуть не убили. С бэшками директор разговаривал, им всем накостыляли, — первой сообщила мне Скворцова.

— Нормально всё у меня, — заверил я и поспешил уйти от темы своей личности. — Как у вас с математикой?

— Та… — скосил глаза в сторону Олег.

— Бездельничали без меня? Мне в этом году некогда с вами заниматься.

— Я не бездельничал! — возмутился Зверев. — Не понял я. Там, знаешь, как сложно!

Про сложности я не успел узнать, урок по чистописанию начался.

Совсем в двоечники никто в классе не скатился, но отсутствие моего контроля было заметно. В этом году выполнять работу родителей и учителей я не собирался. У меня в планах серьёзные занятия живописью. Дома собран стеллаж, где ждут своего часа подрамники с загрунтованными холстами, готовые к работе. Картонки для этюдов тоже сложены, как и прочие материалы.

Маман порхала по дому, с придыханием произнося незнакомые для неё слова: «мастихин», «пинен» и прочие.

Алексей тоже «подковался» в области специфических терминов. Он, в отличие от родственников, обязан присутствовать на всех моих занятиях в институте, отгоняя назойливых и любопытных из числа студентов. В институт я приезжал как мажор на «Москвиче-400». По словам Алексея, это почти идентичная копия автомобиля Opel Kadett сороковых годов. Ещё существовали улучшенная версия «Москвич-401» и кабриолет из той же серии.