"Фантастика 2025-28". Компиляция. Книги 1-19 - Дмитрий Шатров

– Руками, Мира. Я задушил тебя голыми руками. Прости меня, девочка…

– Я не понимаю. – Она переводила беспомощный взгляд с дяди Мити на Самохина. – Они угрожали тебе? Они заставили тебя так сказать, да? Вам нужно раскрыть это дело? Да, товарищ следователь? Любой ценой раскрыть?! Чтобы очередное звание и погоны?! А на простых людей вам плевать, да?! – Она сорвалась на яростный крик. – Руки убери! – Это уже Фросту. – Отпусти меня, я сказала!

Он разжал руки, а она не сразу поняла, что ее никто не держит. Ее собственные ладони по-прежнему лежали поверх его. Лежали, сжимали, наверное, делали ему больно…

– Все, – сказал Фрост, отступая на шаг, теперь уже сам высвобождаясь от ее хватки. – Все, Мира.

Потом. С Фростом она разберется потом. А сейчас ей нужно что-то решать, как-то защитить дядю Митю от этого упыря! И она защитила, как могла. Оттолкнув следователя Самохина, она обхватила дядю Митю руками за шею, заглянула в глаза, зашептала быстро-быстро:

– Это ведь не ты?! Это не можешь быть ты!

Он смотрел на нее сквозь стекла очков. Он смотрел, и теперь она могла видеть его взгляд. В этом взгляде не было ничего, кроме боли и сожаления. А потом он заговорил:

– Ну же… Ну, закрой глазки, маленькая. Хватит уже…

И Мирослава послушно закрыла глаза. Закрыла и тут же словно провалилась в кроличью нору…

…Она мчалась быстрее ветра, подстегиваемая страхом и чувством долга. Она должна найти кого-нибудь из взрослых до того, как с Артёмом случится что-нибудь страшное. Она должна успеть! Позади послышался полный боли и отчаяния крик. Мирослава узнала бы этот голос из тысячи. Нет, из миллиона других голосов. Этот голос и этот крик остановили ее сердце и сбили дыхание, словно она налетела на огромный невидимый кулак. Прямо животом налетела. Этот голос и этот крик сначала остановили ее, а потом заставили беспомощно вертеться волчком в поисках правильного решения.

Не было правильного решения! Что бы она ни сделала, Артёму будет больно. Ему уже больно! И это она причина его страданий. Она не сможет вернуться на ту чертову поляну. Потому что не сумеет ничем ему помочь. Потому что ей самой страшно до одури, до тошноты. Мысли крутились в голове с той же стремительностью, с которой крутилась сама Мирослава. Крутились, ранили, заставляли принять решение. Любое решение будет плохим. Она знала это наверняка. Это как из двух зол выбирать меньшее.

И Мирослава выбрала! Она приведет подмогу, а потом, когда Артём окажется в безопасности, всем-всем расскажет, какой урод Славик Горисветов!

Это было правильное решение. Это было меньшее зло. Вот только бежала она не в ту сторону! Ей нужно было вверх, по пологому склону оврага, а она мчалась вниз, к затону. Мчалась с такой скоростью, что не сумела сохранить равновесие, кубарем скатилась вниз, застряв в густом прибрежном ивняке. Может быть, она даже на какое-то время потеряла сознание, потому что, когда пришла в себя, к мерному журчанию воды примешивались какие-то звуки. Какие-то странные, чуждые этому месту звуки.

Мирослава выглянула из-за кустов. Сначала она увидела лишь одного человека. Он стоял по колено в воде, спиной к ней. Ей показалось, что он ловит рыбу. Ловит голыми руками, как медведь лапами. А рыба большая, можно сказать, огромная! Она трепыхается и вырывается! Она кричит и булькает… Вот только рыбы не умеют кричать…

Рыба перестала биться, затихла, а рыбак распрямился, обернулся и посмотрел прямо на Мирославу. Это не рыбак, это дядя Митя. И рыба – это никакая не рыба… Длинные волосы, клетчатая рубашка, синие джинсы… Это реставратор Разумовский. Теперь он совершенно неподвижный, потому что мертвый.

– Эй? – Дядя Митя улыбнулся какой-то досадливой улыбкой, помахал рукой. – Эй, иди-ка сюда, малышка!

Да, Мирослава была невысокого роста. Да, Славик считал ее мелкой и безмозглой! Но она была достаточно умной и достаточно сообразительной, чтобы понять, что происходит. И с собственным онемевшим телом она успела совладать достаточно быстро, рванула с места еще до того, как дядя Митя выбрался на берег.

Мирослава бежала и слышала свист ветра в ушах, а за спиной чужое тяжелое дыхание. Она была моложе и шустрее, она могла бы спастись, если бы не зацепилась за торчащий из земли корень, если бы не упала.

Он настиг ее в три длинных прыжка, упал на колени рядом, рывком перевернул на спину, спросил, задыхаясь:

– Что ты видела, малышка? Скажи мне, что ты видела?

Не важно, что она видела! И не важно, что бы она сказала – в глазах, прячущихся за бликующими стеклами очков, она уже видела свой смертный приговор. А за спиной человека, мягко сжимающего мозолистыми ладонями ее шею, она видела черную фигуру. Видела тонкие пальцы, по-паучьи ползущие по его плечу. Слышала сводящий с ума шепот в своей голове: «Кто не спрятался, тот мертв…» Она не спряталась. Она уже почти мертва. И по ее вине может умереть Артем. Сейчас, на самом пороге смерти, она видела, слышала и чувствовала все с убийственной четкостью.

А пальцы на ее шее сжимались все сильнее и сильнее. Она видела выражение муки на лице своего убийцы. Она чувствовала неуемную жажду и черную радость той, что стояла за его спиной, направляя и управляя. Она видела все, пока он с какой-то почти мольбой не сказал:

– Ну же… Ну, закрой глазки, маленькая. Хватит уже…

А потом она умерла. Умерла, чтобы воскреснуть несчастной, все-все забывшей идиоткой. Чтобы всю последующую жизнь собирать свое сознание по кусочкам. Чтобы в каждую секунду своей жизни ощущать неизбывное чувство вины за что-то несовершенное, что-то непоправимое…

Мирослава открыла глаза, оттолкнула от себя человека, которого привыкла считать другом, отшатнулась сама. Она бы упала, если бы не Фрост. Еще один друг, которого она забыла, которого бросила умирать на той чертовой полянке. Бросила, не привела помощь.

Слезы лились по щекам, прожигая на холодной коже горячие борозды, и она ничего не могла с этим поделать. Она словно бы рождалась заново, нащупывала дорогу к себе прежней, связывала оборванные нити, рвала опасные узы. А Фрост прижимал ее к себе, гладил по голове своими обожженными руками, шептал что-то успокаивающее.

* * *

Когда Мирослава рванула к этому урке, Самохин рванул было за ней следом. Его остановил звон проволочных крыльев за спиной. Словно невидимые руки потянули за полы пиджака, не пуская, не позволяя помешать. За звоном ангельских крыльев он не расслышал того, что услышала Мирослава. И наверное, не успел бы ее