Фантастика 2025-130 - Дмитрий Николаевич Коровников

Глаза Каонэль подозрительно прищурились.

– А ты не собираешься сцапать меня и оторвать голову?

– Ну даешь, – раздраженно бросил ворг. – Мы с тобой уже два часа сидим. Если бы хотел что-то сделать, уже сделал бы. Тем более, у нас вроде как перемирие. Да?

Лотер вопросительно уставился на эльфийку покрасневшими глазами. Та несколько секунд выдерживала его взгляд, затем пожала плечами, словно вообще не знает, о чем речь, и произнесла:

– Смотри мне.

– Смотрю, – отозвался ворг и отвернулся к дереву. – Ой как смотрю.

Она нервно дернула ушами и добавила:

– Все равно не справился бы. Я быстра. Уморишься догонять.

– Не провоцируй, – бросил ворг, не оборачиваясь.

Каонэль хмыкнула. Она медленно подошла и встала на цыпочки возле каменной стены, но до края так и не дотянулась. Эльфийка сердито посмотрела на спину ворга. Ей куда проще выпрыгнуть и глянуть, а не пытаться подтянуться.

Тем не менее, следуя совету полузверя, она уперлась ногами в зеленые камешки. Затем, пыхтя и бурча, высунулась из-за края берега.

Ее глаза округлились, из груди вырвался вздох ужаса. Эльфийка прижала уши и вцепилась в камни, чтобы не опрокинуться обратно.

Посреди острова из кроны извивались сотни жгутов, похожих на щупальца морского чудовища. Цветы у подножия исчезли. Остались только папоротники, но щупальца время от времени хлестают беззащитные растения, лианы обвивают, как удавы, и вырывают с корнем. Затем трепыхают остатками зелени и швыряют в воду.

Звуков почти нет. Каонэль с Лотером, несмотря на чудесный слух, разобрали лишь завывание ветра в волнах.

Из зарослей иногда высовывались новые лианы, непрерывно сыпались листья и ветки. Но в сторону путников ползти опасались, словно дерево помнит о мече и о боли. Боль вообще очень запоминается.

– Чего это оно? – прошептала эльфийка, сильнее прижимая уши.

– Да есть, наверное, хочет, – ответил ворг. – Знаешь, как голод изменяет мысли? По себе сужу. А дерево одинокое и растет бог знает где. Вот и бесится, что добыча ушла.

– Кто о чем, а ворг о еде, – буркнула серая. – Ты скажи, оно нападать будет?

Лотер посмотрел на нее так, словно она спросила, любят ли гномы золото или умеет ли ихтионка плавать. Но у той взгляд искренний, будто и впрямь не понимает.

Ворг смягчился.

– Я бы напал, – пояснил он. – Но напал бы так, чтобы незаметно. А эта образина всему острову демонстрирует, какая вся лианистая и голодная. Я вон тоже голодный. Но не трезвоню об этом на каждом углу.

– Серьезно? – иронично спросила Каонэль.

Губы ворга приоткрылись, обнажая вытянутые клыки.

– Ну, разве что самую малость, – проговорил он. – А ты не делай вид, что не голодная.

– Может, и голодная. Но могу держать себя в руках. Эльфы не только к боли устойчивы. Голод тоже можем долго терпеть.

Ворг хмыкнул.

– Ну, про боль знаю. Видел, как твой рыжий даже бровью не повел, когда бревно ногу проткнуло. Чего тогда в таверне гуся заказывала? Фигуру можешь попортить.

– Не твое дело, – прошипела Каонэль, – зачем я заказывала гуся.

– А, понял. Это у вас с эльфом, как там его… Варда, игрища такие.

Эльфийка метнула на ворга яростный взгляд и проговорила сквозь зубки:

– Замолчи, полузверь.

Он удивился.

– А чего я такого сказал? У всех есть игрища. Видала бы, какие у воргов.

– Упаси боги.

– Как весна, – сообщил ворг, – обязательно две-три пары образуются. А про эльфов Теонард говорит, что однолюбы.

– Лотер, – угрожающе произнесла серая, но он даже бровью не повел.

– Да ты не нервничай, – продолжил он невозмутимо. – Ворги тоже однолюбы.

В глазах Каонэль полыхнули солнца. Удерживаясь одной рукой за край, она опустила другую и схватилась за антрацитовую рукоять. Но вместо того чтобы вытащить клинок, скривилась и спросила язвительно:

– Ворги? Однолюбы? А как же дочки сыроваров?

Густые брови полузверя приподнялись, он произнес невинно:

– Так это… Тут понимаешь, какое дело? Ворг верен нареченной. Только… Ну, как тебе объяснить? Вот любишь ты есть мертвячьи кости…

– Не люблю, – бросила Каонэль, глаза засветились сильней.

– Ну не ты, – согласился Лотер. – Ворг. Любит ворг мертвячьи кости. Но который день не может напасть на след нежити. Что ж ему, голодным ходить? Так и с дочками сыроваров. Тем более они куда услужливей пастушек.

Эльфийка снова зацепилась обеими руками за обрыв и сдвинула брови. Лотер только ухмыльнулся и посмотрел в глаза серой так, что у нее жар по телу разлился. Каонэль фыркнула и отвернулась, сосредоточившись на растении-хищнике.

Тем временем дерево выбросило еще одну порцию лиан и теперь было похоже на змеиный клубок на ножке. Появился звук, похожий на муравьиное шуршание, когда те бегают по листьям. Человеческое ухо не уловит, но эльфийке с воргом отчетливо слышно, как шелестят лианы.

Иногда в ветках-руках появлялся просвет, и в глубине видно языкатую пасть с деревянными зубами. Зверь тихо клацал челюстью, явно стараясь не привлекать внимания, но эльфийский и ворговский слух не обмануть.

– Вернемся на камень, – сказал ворг уверенно. – Если оно до сих пор сюда не дотянулось, есть надежда, что не дотянется.

Он оттолкнулся и спрыгнул с глухим стуком. Эльфийка аккуратно спустилась, переставляя ноги с выступа на выступ.

– Не очень надежный план, – проговорила она и повела ушами, прислушиваясь к шороху лиан.

Ворг потер себя по животу, стараясь успокоить незамолкающий голод. Тот не утоляется мелкими рыбешками. Затем подошел к краю камня и опустился у воды.

– Пока единственный, – ответил он. – Но могу посоветовать вот что. Клинок свой далеко не убирай. Он может пригодиться.

– Хочется, чтобы обошлось, – произнесла эльфийка, косясь на берег.

Она подошла и села рядом с Лотером. Тот бросил на нее удивленный взгляд, но промолчал.

Каонэль вытащила антрацитовый клинок из ножен и положила справа от себя так, чтобы в случае опасности быстро схватить. Но подальше от ворга.

Лотер это заметил, но только покачал головой. Ему меч не нужен. Только движения стеснять будет. То, что когти и зубы не очень эффективны против растительной дряни, уже не в первый раз замечает. Но с ними привычней и удобней.

Огромная птица в небе давно улетела, хотя кружила достаточно долго. Лотер даже решил, что это какой-то стервятник. Ждет, пока они с эльфийкой помрут от голода и обезвоживания, а потом сам примется пировать на костях.

Но он исчез так же быстро, как и появился. Хотя зря. Мог бы дождаться, пока ворг в безумном припадке голода сожрет эльфийку. Потому что терпеть, пока Каонэль сама помрет, можно долго. У эльфов к голоду устойчивость. А потом полетать