Пешка - Джоан Виндж

— Поэтому я вам и не сказал… Леди… почему вас нет здесь? Это охрана…

— Я сейчас в Совете, — ответила она и замолчала, словно для нее было очень важно подобрать нужные слова. Или очень тяжело: — Я подключена к системе, как Натан, но… постоянно.

Я впал в какое-то идиотское замешательство, поскольку не мог прочесть контекст, придававший этим словам то значение, которое вкладывала в них Элнер.

— Постоянно?

Элнер кивнула.

Я оглянулся на Испланески.

— То есть… вы даже не можете выйти из системы?

— Да. Так.

— Почему? — ссутулившись еще больше, спросил я.

— Потому что работа в Совете требует постоянного подключения. Контролировать межзвездную сеть, покрывающую огромные пространства, — почти невыполнимая задача. А ФТУ — самая крупная из объединенных сетей. Внутри системы ФТУ есть свои подсистемы. Натан — на одном уровне, я — на другом, гораздо выше. На каждом следующем уровне сложности, когда ты поднимаешься в иерархии, требуется все больше и больше усиления, чтобы преодолеть структурные ограничения человеческого мозга, дать ему те способности, которые позволят обрабатывать возросшие потоки информации и полноценно их анализировать. Большинство корпораций никогда не работают на высших уровнях; они вынуждены сегментировать свои операции из-за ограничений в продолжительности сеансов связи. И только ФТУ управляет этими уровнями, потому что ему приходится реагировать на огромное множество самых разных факторов. И на этих уровнях интерфейс такой сложный, что постоянное подключение просто необходимо.

— Что же происходит тогда… с вами? — У меня свело челюсти.

— Мое тело проходит сейчас консервацию. Они отлично сохранят его… И, вероятно, оно протянет еще лет пятьдесят — семьдесят пять.

— А потом что?

— Им придется выбрать на эту должность еще кого-нибудь. Устав не разрешает членам Совета… оставаться после смерти.

Я отвел взгляд от той штуки, которая стояла у дверей, притворяясь, что мы с ней знакомы.

— А Элнер? То есть я имею в виду… Черт! Я не знаю, что я имею в виду! — В отчаянии я ударил себя по ноге и вздрогнул от боли. — Я не могу вас чувствовать. Вы — живы или вы просто — информация? Вы чувствуете как человек? Вы еще хоть что-то можете чувствовать?

— О да… — пробормотала она. — Знали бы вы, что я чувствую, Кот. Вы могли бы это понять лучше всех, — из-за того, кто вы есть.

Я кивнул, поскольку знал, что она имеет в виду. Может быть, знал лучше, чем думала Элнер, может быть, лучше… чем знала она сама. Но я не мог сказать ей этого.

— Может, это и прекрасное местечко. Но я не хотел бы там жить.

Элнер слегка улыбнулась.

— Я только-только начинаю осознавать, что это на самом деле такое. Насколько я понимаю, мое ощущение собственной личности теперь не что иное, как просто искусственная конструкция… и все-таки каким-то образом я чувствую себя вполне человеком. Возможно потому что теперь я звено в цепи других человеческих существ, разбросанных по всем уровням системы. Мы взаимодействуем как электрическая цепь, ну, вот как я сейчас разговариваю с вами.

— И каким я вам представляюсь?

— Вы очень далеко от меня, — печально сказала Элнер. — Возможно, мое ощущение себя как человека со временем исчезнет… возможно, это мудрое решение — ограничить нашу службу продолжительностью жизни. Но ведь я не одинока здесь, внутри. И это помогает мне помнить, зачем я существую и даже кто я. Я — часть Совета. В буквальном смысле. Мы — единый мозг.

Я вспомнил о светящихся существах, которых встретил внутри информационного ядра Совета Безопасности, потерявшись там во время прогулки с Мертвым Глазом. У меня сердце екнуло, когда я представил, что могло произойти, если бы Страйгер стал одним из них. Но потом я вспомнил ощущение единения. Гидраны были способны делить пространство мысли с одним, двумя, тысячей людей. Но сливаться с чужим мозгом — даже одного человека — полностью, до исчезновения, люди не могли никогда. Это было почти невозможно для человека-псиона… даже для меня.

Мною завладела зависть… которая не была завистью.

— А вы знали, что вот так будет всегда? — Я почти не мог поверить в это или не хотел. — Что, если вы выиграете, то никогда уже не встретитесь ни с кем лицом к лицу, не почувствуете запаха кофе, не нарисуете картину, не погуляете в лесу? — Меня заполнили воспоминания всего того, что Элнер любила делать.

— Да. Знала. Я только не знала — не могла знать — как все будет происходить в точности. Это невозможно описать словами, в наших понятиях. Но я понимала, что обратного пути не будет.

— Так вы хотели этого, — произнес я как очевидное, а не как вопрос. — Вы не боялись исчезнуть?

— А вы не боялись последствий, отдавшись во власть Страйгера?

— Да, чертовски боялся.

Элнер рассмеялась:

— Я тоже чертовски боялась. Но, Кот, кто-то сравнил процесс усиления человеческого мозга с выливанием голубой краски в ведро, потом ведра — в бочку, а бочки в море. Но вот это ведро краски сохраняет в море свою форму — не важно, как перемешиваются молекулы в море, как они рассеиваются. Понимаете, Кот, Божья тварь ею и останется. И я думаю, что это просто приспосабливание, возможно, даже ключ к нашему выживанию как рода — то, что мы живем как части систем, нами же созданных: как клетки, как органы… и, я надеюсь, как души. Каждый живет по своим способностям. Потому что мы уже вступили в трансформацию — нравится нам это или нет. Развитие — это всегда такой процесс, который оставляет что-то позади. Каждое наше решение, наш выбор означает, что мы вынуждены от чего-то отказываться, дабы жертвовать тем, что нашему выбору не соответствует.

— И никаких сомнений?

— О! — Элнер через силу улыбнулась. — Немного жаль. Фантомные боли по моему потерянному телу. Мне сказали, что они усилятся, но со временем пройдут, — когда прошлое исчезнет. Но сейчас я — это мои воспоминания, и больше ничего, поэтому даже сожаления для меня — драгоценности.

Меня охватило такое сильное разочарование, что я даже не мог говорить. Я пришел сюда, чтобы увидеть Элнер — живую женщину, человека, с которым и для которого я через столько прошел; увидеть ее еще раз, прежде чем наркотики перестанут действовать и я потеряю способность видеть ее по-настоящему: ее мозг, ее душу. Но из-за этих проклятых седативов я проспал целых три дня моей жизни. Я пропустил Элнер, и теперь у меня уже никогда не будет другого шанса.

— Ну а вы? — спросила Элнер мою спину.

— Мерзко себя чувствую. Правда мерзко.

— Вы злитесь?

Я покачал головой.

— Тогда — разочарованы?

Я пожал плечами.

— Боитесь меня?

Я повернулся к ней лицом.