Фантастика 2025-147 - Юлия Шахрай

– Я вас больше не признаю. Ни как братьев, ни как соратников, ни как хранителей секты. Секта Пять Пиков Бессмертных – умерла здесь. Сегодня. Под этим потолком, который треснул от слов того, кого вы так и не услышали. Запомните его голос. Он ещё прозвучит. Где-то. И, возможно, однажды – в последний раз. Для вас.

Потом он пошёл прочь из этого разгромленного помещения. Хромая. Оставляя после себя дым, пепел, и горький вкус правды, которую теперь было уже не проглотить. Воздух в зале Совета ещё дрожал – словно сама суть пространства не могла успокоиться после того, как голос этого немого парнишки разорвал ткань закона и подчинения. Старейшины всё ещё пытались прийти в себя. Кто-то, прижав к виску артефакт исцеления… Кто-то – отпаиваясь эликсирами… А кто-то – просто глядя в пол, где, среди пепла, ещё дымились остатки их гордыни…

Но Йонг Мин не собирался замолкать. Старый алхимик остановился прямо у выхода из зала, и указал на то самое место, где ещё недавно пылала духовная печать клятвы. Теперь – там зияла весьма солидная трещина, разорвавшая не только печать, и саму суть мрамора. Получился этакий символ несостоявшегося рабства. Он ударил своим жезлом – коротко, зло, и пыль взвилась, как дыхание пробудившегося вулкана.

– Вы все… кричали о том, что он ущербен. – Голос старика был сиплым, но в нём скрежетала сталь. – Что раз он немой, значит неполноценен. Что он не достоин силы. Что ему – место только на службе, в тени, на коленях.

Он сделал шаг вперёд. Никто не осмелился его остановить.

– Но вы забыли, что сила, что он проявил… не может быть у “ошибки”. Не может быть у “ущербного”. Это был дар. Истинный. Глубинный. Такого уровня, что он сам едва с ним справлялся. И вы, слепые старики, не захотели даже попытаться понять то, откуда он вообще мог взяться? Почему он здесь появился? Кем он был ДО того, как попал в ваши когти? – Он резко сжал кулак так сильно, что костяшки побелели. – Я вам сто раз говорил, что с таким даром – никто не бывает простым. У него был секрет. У него была тайна. И если бы вы протянули руку, то он бы, может быть, и сам открылся бы. Он бы доверился вам…

Пауза. Тишина. И в этой тишине старик зарычал:

– НО ВЫ!!! Вы не стали звать его в ученики. Вы не попытались стать союзниками. Вы решили, что его можно и даже нужно сломать. Принудить. Подчинить. – Он обернулся, показывая на руины статуй и разбитые ступени. – Вот плата за вашу гордыню. Вы не просто отвергли его… Вы его потеряли. И даже более того. Вы намеренно сделали его своим врагом. А так как вы старейшины секты Пяти Пиков Бессмертных, теперь он враг всей секты…

Он перевёл взгляд на одного из старейшин, на того, кто всегда твердил о долге перед уставом:

– А теперь слушайте особенно внимательно. Кажется, вы напоминали о том, что он связан с семьёй Хваджон? И даже если он сам этого не хотел – их имя теперь связано с его унижением. Вы навредили не только ученику. Вы плюнули в сторону Великой семьи. И вы думаете, они это простят? Вы думаете, что глава рода Хваджон позволит, чтобы их влияние пошатнули вы, глупые зазнавшиеся старики, которые даже не смогли справиться с юношей, пусть и одарённым?

После этих слов он коротко хмыкнул. И этот звук был горьким, как лекарство из яда скорпиона. Затем он медленно выпрямился. Его сухие узловатые пальцы аккуратно пригладили длинную седую бороду. Сделал глубокий вдох. И сказал, глядя каждому в лицо:

– А теперь слушайте последнее… Раз вы не цените знания… Раз вы не уважаете силу… Раз вы изгоняете мудрость и глушите правду… Значит, мне здесь больше нечего делать. – Он плавно расправил плечи, и гордо, с достоинством, как мастер, покидающий свою лабораторию после веков усиленной работы, произнёс. – Я покидаю обитель. Не как изгнанник. Не как побеждённый. А как тот, кто больше не желает видеть, как псы грызут жемчужину, а волки рулят храмом знаний.

И, гордо задрав всё ещё растрёпанную бороду, Йонг Мин развернулся, и намеренно прошёл мимо каждого из них, словно прощаясь. И ни один из них не посмел его остановить. Даже Хван До Ин – всё ещё держащийся за сердце, лишь смотрел в пол, будто там теперь хранилась вся судьба секты. А старик снова дошёл до дверей зала. И, немного постоял там, словно стараясь запечатлеть в своей памяти всё то, что здесь случилось.

– А если однажды вы увидите в небе раскол – вспомните, что именно здесь, в этом зале, вы раскололи и судьбу секты. – И он ушёл. Его шаги были твёрдыми, и упрямыми. Глухие удары его трости теперь звучали громче, чем весь гул совета. А за его спиной – оставались тишина, трещины и… Вина в случившемся…

…………

Воздух в зале Совета, когда-то наполненный ароматами благовоний и торжественной тишиной, теперь отдавал пылью, кровью и позором. Разбитые статуи валялись у подножий колонн, по полу текли тонкие струйки крови, а в центре зияла пустота, оставшаяся там, где немой заговорил.

Старейшины, всё ещё потрясённые, сидели… Шатались… пытались дышать… Но в головах у них сейчас было только одно. Гул. Гул, оставшийся после звучания “голоса” этого странного парня. Звук, который не рассеивался, а застревал между рёбер, словно заблудившийся осколок клинка. И только один голос – настоящий, злой, живой – пробивался сквозь это оцепенение.

Йонг Мин. Старый алхимик уже выходил за перекошенные и обвисшие на своих петлях двери, когда глухой голос Хвана До Ина, всё ещё захлёбывающегося собственной гордыней, и кровью, прозвучал сзади:

– Йонг Мин… Стой… Мы… Возможно, мы немного перегнули…

И всё. Больше не нужно было говорить ни слова. Старик просто сорвался. Он резко развернулся, его трость проскрежетала по полу, а его лицо, и без того искажённое гневом, теперь стало жестким, как камень, попавший под магический удар пламенем.

– Перегнули? – Его слегка надтреснутый голос прозвучал резко, как удар хлыста. – Ты, старый идиот, только сейчас это понял? Когда зал Совета Старейшин разрушен, когда настолько многообещающий ученик ушёл, и когда последняя искра смысла в ваших действиях догорела?

Он снова медленно подошёл к ним. Шаг за шагом. И каждый щёлкающий по плитам пола звук его трости отдавался, как удар металла о хрусталь.

– Я ведь говорил вам. Много раз говорил. Я исследовал его меридианы, его реакцию на