Внедроман. Полная версия - Алексей Небоходов

революционеров с воодушевлением людей, впервые совершающих что-то героическое. Во главе шёл жених-поручик, монокль которого давно потерялся в суматохе, отчего его лицо выглядело суровым и слегка потерянным. Следом шагали гости, настолько вжившиеся в роли, что спорили уже не о том, кто лучше играет, а о том, кто сильнее пострадал от большевиков.

Неожиданно из кустов выскочил актёр-разведчик в форме, больше похожей на цирковой костюм, чем на настоящую униформу. С важным видом, будто только что прибыл с совещания у самого Деникина, он козырнул поручику и доложил:

– Господа офицеры, срочное донесение! Сам Василий Иванович Чапаев скрывается на соседнем хуторе, в двух шагах от красного штаба!

Поручик резко остановился, лицо его исказилось неподдельным удивлением. Гости возбуждённо переглянулись, словно узнали о появлении живого Ленина на ближайшем базаре.

– Как сам Чапаев? – ошеломлённо переспросил один из гостей, растеряв всю свою браваду. – Тот самый, из анекдотов?

– Тот самый! – с гордостью подтвердил разведчик. – Лично видел. Ошибки быть не может!

Толпа зашумела. Тут же раздались решительные голоса:

– Господа, это наш шанс! Захватим Чапаева – и победа за нами! Представляете, какими героями вернёмся домой?

Поручик театрально поднял руку, призывая к порядку:

– Спокойно, господа! Не забывайте, у нас невеста в плену. Придётся разделиться: одна группа пойдёт на выручку дамы, остальные – со мной на Чапаева. Действовать надо быстро и решительно!

Начались споры, кого отправить за невестой, а кто достоин участвовать в героической охоте на легендарного комдива. Слова «Чапаев», «невеста» и «вечная слава» звучали с такой частотой, что поручик окончательно потерял терпение:

– Всё, хватит! Кавалеристы налево, охотники за легендами направо!

Разделились быстро. Группа спасения двинулась к амбару, громко обсуждая детали «рыцарского подвига». Вторая команда, охваченная азартом, отправилась ловить Чапаева с энтузиазмом людей, идущих за живым динозавром.

Хутор оказался на редкость живописным и тихим: козы лениво блеяли, куры бродили, на плетне сушилось бельё. Эта пастораль плохо сочеталась с образом яростного революционного сопротивления.

– Вы уверены, что Чапаев здесь? – нервно спросил поручик разведчика, поправляя растрёпанные волосы.

– Совершенно! – бодро заверил тот. – Анка-пулемётчица лично охраняет!

В подтверждение из-за сарая донёсся щелчок затвора, и показалась девушка, столь ярко изображавшая пулемётчицу, что даже никогда не видевшие Анку узнали её сразу. Анка (она же Ксения) уже лежала за пулемётом, демонстрируя одновременно женскую хитрость и революционную свирепость. Завидев белых, она прищурилась и открыла холостой огонь, выкрикивая лозунги такой грозности, что козы и куры мгновенно ретировались.

Белые залегли в траву, а поручик, уткнувшись носом в кочку, крикнул:

– Господа! Нас обнаружили! Это Анка! Настоящая Анка-пулемётчица! Огонь на подавление!

– У нас патроны холостые, – печально напомнил ближайший офицер. – Чем подавлять?

– Театральной находчивостью! – озарился поручик. – Раз не можем стрелять – значит, обойдём. Фланговый манёвр никто не отменял! Правый фланг – в обход, левый прикрывает дымовой завесой из табачного дыма и яростным пением гимна!

– А правый это какой? – растерянно уточнил тот же офицер.

– Тот, что ближе к козам! – не задумываясь приказал поручик. – Коз тоже обойдите на всякий случай, мало ли – агентура!

Анка усилила огонь и лозунги, иногда поглядывая на часы, чтобы случайно не превратить игру в настоящую оборону хутора.

Белые осторожно ползли, стараясь не испачкать мундиры и не потерять патроны. Анка-пулемётчица продолжала яростно стрелять и выкрикивать призывы.

– Господа, только не торопитесь, – шептал поручик своим бойцам, – она всё-таки дама!

Белые осторожно продолжили обход, балансируя между желанием одержать победу и боязнью испортить репутацию в глазах пулемётчицы.

Тем временем другая группа белых стремительно шла к амбару, ведомая усиливающимися криками из лагеря красных. Громкие лозунги революционеров смешивались с театральными воплями невесты, в которых, помимо трагизма, угадывался лёгкий артистизм.

– Скорее, господа! – торопил товарищей один из гостей, тяжело дыша и едва поспевая. – Они её там окончательно переагитируют! Надо спасать, пока не поздно!

– Спокойствие, господа, – отвечал кавалерийский поручик, сохраняя достоинство и шаг. – Уверен, большевики не так страшны, как их малюют. Скоро увидим, как они побросают оружие и будут просить прощения.

Из задних рядов донёсся тревожный голос:

– А если не побегут? Что тогда?

– Тогда, дорогие мои, – вздохнул поручик, – будем действовать по обстановке: либо героически побежим мы, либо возьмём их живыми и заставим сознаться во всех революционных преступлениях!

Эта реплика слегка успокоила отряд, и белые заметно ускорили шаг, громко обсуждая тактику освобождения невесты и торжественного возвращения в лагерь.

А на хуторе, где засел легендарный комдив, битва набирала обороты. Анка-пулемётчица, изображаемая Ксенией, уверенно держала оборону, выкрикивая фразы, достойные боевиков эпохи немого кино:

– Не пройдут белогвардейские гады! Советская власть непобедима! Пулемётчицу Анку не одолеть никакой мировой контрреволюции!

Белые, несмотря на несерьёзность ситуации, приняли всё близко к сердцу. Поручик, забыв про условность игры, нервно командовал солдатами так, будто решалась судьба всей Белой армии.

– Господа офицеры, обойдите справа! Быстрее! – рявкнул поручик, указывая на заросли кустов.

– Справа? – переспросил один из бойцов, прижавшись к забору, растерянный потоком команд.

– Оттуда, где гуще заросли! – бросил поручик. – Натиск и внезапность, как завещал Суворов!

– Суворов красных не громил, – тихо заметил другой офицер.

– Значит, мы будем первыми! – отрезал поручик.

Чудом, больше театральным пылом, чем тактикой, белые ворвались на хутор. Анка-пулемётчица, изображавшая последний рубеж, всплеснула руками и завопила:

– Товарищи, я в кольце! Спасите комдива, пусть он избежит белогвардейской кары!

Красноармейцы, ошеломлённые пылом Ксении, с криками «За Чапаева!» и «К оружию!» разбежались. Поручик замер, почесав затылок:

– Вот тебе и дисциплина революции! Удирают резвее нас!

Анку, вжившуюся в роль, взяли в плен. Белые внесли её в штаб и, для пущего эффекта, подвесили за руки к потолку, демонстрируя триумф над революционеркой.

Ксения, болтаясь в нелепой позе, возмущалась:

– Это против конвенций и традиций революции! Мои товарищи меня спасут!

– Товарищи? – хмыкнул поручик, поправляя волосы. – Они уже бегут за подмогой. Жди, может, сам Чапаев явится.

– Он явится и вас разгонит! – выкрикнула Анка, тщетно пытаясь вырваться.

– Пусть приходит, – лениво отозвался поручик. – Встретим с чаем и объятиями.

Белые загоготали, разглядывая пленницу, которая, несмотря на комичное положение, излучала пафос героя Гражданской войны. Они обступили её, будто перед ними была не актриса, а настоящая легенда, пойманная после погони. Поручик обошёл Анку, постукивая хлыстом по сапогу – жест, явно вычитанный в старом романе.

– Итак, пулемётчица, – начал он с иронией. – Попалась. Думала, пулемёт спасёт от возмездия?

– Не товарищ я тебе, белая кость! – огрызнулась Анка, раскачиваясь. – Я – боец Красной Армии, и вы не смеете! У меня есть права!

– Права? – поручик расхохотался. – Какие права у большевички, стрелявшей в русских офицеров? Господа, дать ей снисхождение?

– Ни за что! – хором откликнулись белые. –