S-T-I-K-S. Скиталец - Игорь Витте

снова окажется в стеклянной клетке, где капельницы Чучельника лишат ее воли. Она вновь превратится в безвольный овощ, от которого начнут отрезать кусок за куском, делая перерывы на восстановление, пока она не истощится полностью. А Рина? Что сделают с ней? Отдадут институту и ее, так же держа в состоянии овоща, будут изучать, изредка давая ей силы, чтобы понять природу ее дара. А она, в эти моменты пробуждения, будет понимать, что Пуговка, ее девочка, уже давно превратилась в бездушную тварь, которую, скорее всего, уничтожат прямо там, в стабе. Рыбак! Она не простилась с ним, не смогла, опять играя роль стервы. Теперь все! Нужно было взять его с собой! Его и Круглого! Они придумали бы что-то, они смогли бы вытащить их из этого капкана…

Пикап резко затормозил и послышался скрип открывающегося заднего борта.

– Принимайте беглянку! – сказал один из сопровождающих, похоже, Развес, – Приказано не развязывать, рот и глаза не разматывать! А так, делайте все что нужно!

Грубые руки схватили ее за ногу и протащив по кузову, просто сбросили на землю. Галя упала на правое плечо и там что-то хрустнуло, обдав все тело волной дикой боли, которую она уже стерпеть не могла и закричала, точнее попыталась закричать, издав лишь мычание, сквозь заклеенный скотчем рот. Не обращая внимания на ее крик, кто-то схватил опять за связанные ноги и поволок по земле, которая вскоре сменилась кафельным полом. Ударившись поврежденным плечом в очередной раз, после падения со ступеньки, Галя окончательно вырубилась.

––

Пикап несся, не сбавляя скорости по старой, асфальтированной дороге, приближаясь к повороту на грунтовку, которая и вела к стабу муров.

– Скоро поворот! – бросил Рыбак, который сидел за рулем, – Дальше до самого их логова идет грунтовка под слоем пыли! Пыль такая, что столбом стоит еще час после проезда, наверное, это тогда и помогло оторваться от погони.

«Если хочешь жить в пыли, приезжай в Пули-Хумри – вспомнилась поговорка из далекой юности, когда мы с группой утопали в море мелкой пыли, покрывавшей дороги этой афганской провинции».

– Как далеко от поворота до их логова? – спросил я Рыбака.

– Не знаю, но по времени мы примерно час от них уходили, на максимальной скорости.

– Ориентиры какие есть?

– Там перед самой базой роща приличная, с километр примерно от КП. Ее не проскочим, больно приметная. А до этого, примерно за пять километров башня водонапорная стоит на пригорке. Ее с дороги хорошо видно, а вот от стаба нет, она скрыта за бугром.

– Вот там, возле башни останавливаешься, гасишь фары, а дальше я поведу.

– Как действовать будем! – Рыбак посмотрел на меня, его глаза горели злостью и решимостью.

– Вы ждете в роще! – отрезал я, – Внутрь не суетесь, пока я не позову.

Нужно отдать должное Рыбаку, он все понял и не задавал лишних вопросов. Видимо успел уже понять, что в Улье нужно слушать старших и беспрекословно выполнять команды. Он лишь молча кивнул, и притормозив, свернул на разбитую, еле видную грунтовку. Сразу начало трясти, подвеска едва успевала отрабатывать постоянные кочки и ямы, в которые влетали колеса пикапа. Я оглянулся назад, где в клубах поднятой пыли, в ночной тьме, еле проглядывалась исполинская фигура Круглого, пристегнутого ремнями к станку пулемета и вцепившегося в леера на крыше. Когда я увидел этого великана, то не узнал того бедолагу, в которого влил энергетическую жидкость элитника. Как оказалось, он превратился в кваза, но усилиями Ревита и какого-то Жнеца, удалось остановить и даже откатить назад изменения его внешности. Так что выглядел Круглый, вполне себе симпатяшкой. Среди квазов конечно.

Машину трясло и болтало, Рыбак не сбавлял скорости, только поглядывал по сторонам, явно удивляясь отсутствию тварей в округе. А они были, немного, но были. Просто, приблизившись на сотню метров к ревущему и несущемуся куску железа, где обычно находилась вкусная еда, они в ужасе убегали, чувствуя более страшного врага. Зов отпугивал их, и мы беспрепятственно двигались к цели. Рыбак сбросил скорость и показал направо, где виднелась водонапорная башня.

– Тормози и гаси свет! – я вгляделся вдаль, где за холмом, через который шла дорога, виднелось зарево электрического освещения муровского логова.

– Пока едем до рощи, расскажи, что помнишь о расположении стаба. – попросил я Рыбака, пересаживаясь за руль.

– Там в центре площадь, на ней здание двухэтажное – это резиденция их главного. Про другие дома не знаю, но если девчонки у них, то или там или на фабрике. Фабрика дальше почти у самого забора с южной стороны, там же в подземелье и тюрьма.

– Казармы где? Или что там у них? – спросил я

– Не знаю! Этого я не видел, когда нас привезли, ну а уж когда убегали, не до этого было.

– Ладно! Разберемся. – я тронулся, стараясь не раскручивать движок, чтобы не создавать излишнего шума, хотя в ночной тишине, звук работающего дизеля скрыть было невозможно.

– Послушай, крестник! – обратился я к Рыбаку, – Я вас высажу в роще, а сам двину на машине к воротам. Или они просто всполошатся раньше времени, когда услышат мотор, а никто не появится. Спроси Круглого, он с КПВ на руках справится?

– Да и спрашивать не нужно! – тут же ответил Рыбак, – Это его любимая игрушка. У него тут все приспособлено, и быстросъем и «скорпион» специально для этих вещей сделан.

– Тогда отлично! – кивнул я.

––

Сознание и боль вернулись одновременно, одним рывком, выбросив Рину из забытья. Сил едва хватило на то, чтобы открыть глаза и приподняв голову от груди, взглянуть в окно, где жаркий день уже сменила звездная ночь. Она долго не могла понять где находится и что случилось! Постоянная боль всего тела и тошнота не давали возможности сконцентрироваться и привести мысли в порядок. Болело все, каждый сантиметр ее кожи, мышцы, все внутренности, казалось, что нет такого места в ее теле, где не поселилась эта боль. Нет! Были! Её руки. Она совершенно не чувствовала рук, которые почему-то были задраны вверх. Рина подняла взгляд вверх и с ужасом увидела опухшие, синие, почти черные кисти, перетянутые веревками на запястьях. Она висела, подвешенная за руки и не касаясь ногами пола. Вокруг было темно, но проникающий сквозь открытое окно свет уличного освещения, выхватывал из темноты край дивана и чьи-то ноги в ботинках.

«Может позвать его? – пронеслось в голове, но тут же, как будто холодным душем обдало, – Это же муры! Мы же были у муров!».

Рина осмотрелась еще раз. Теперь она вспомнила эту комнату, вспомнила расширяющиеся глаза Гали.

«Галя! Где Галя?