Пути Дивнозёрья - Алан Григорьев

Тайка положила ладонь на его вздыбившийся загривок, чтобы успокоить, и строго сказала Баюну:

– Моя бабушка говорит, что, если ты ругаешь чей-то образ жизни, значит, в глубине души ты завидуешь и хотел бы жить так же.

– Пф! Какая-то сумасшедшая карга ляпнула, а ты повторяешь!

– Эй! Вообще-то она не карга, а дивья царица.

– Предупреждать же надо… – Баюн немного смутился, но в следующий миг выгнул спину и захлестал себя по бокам хвостом так яростно, что уронил с печи закопчённый котёл. – Если думаешь, что это помешает мне вас съесть, то ты ошибаешься. Наоборот! Царевны, говорят, самые сладкие. Потому что жизнь у них такая: катаются как сыр в маслице, спят на пуховых перинах, мр-р.

– Точно завидует, – шепнул Пушок Тайке на ухо.

Она кивнула. Теперь это было ясно как день.

– Значит, ты не желаешь, чтобы я привела в порядок твоё жилище. Потчевать гостей, как вижу, у тебя тоже нечем. Тебе не говорили, что так дела не делаются? Какую сказку ни возьми…

– А мне плевать! – клацнул зубами Баюн. – У меня свои правила!

– И какие же?

– Что хочу, то ворочу. Я свободный кот. Имею право!

– Тогда какой нам смысл проходить твои испытания? А вдруг ты слово не сдержишь и всё равно нас слопаешь? И зачем напрягаться?

– Ну, не настолько же. – Баюн принялся вылизывать лапищу. – Слово я держу всё-таки.

– Хоть что-то хорошо. И какие же испытания нас ждут?

– Умная ведьма сама догадается. А глупые годятся только на шашлык.

Тайка закатила глаза. Довелось же встретить такое пассивно-агрессивное чудище. Да лучше бы она у Яги каждую неделю генеральную уборку делала!

– Значит, мы можем выбрать что угодно? – оживился Пушок.

– Думаю, мы должны предложить варианты, а он сам выберет. – Тайка принялась рассуждать вслух. – Так, что там в сказках обычно делают? Добыть перо жар-птицы?

– Тая, ты с ума сошла?! – Пушок втянул голову в плечи. – Они же страшные.

Ну да, у него же травма детства. Жар-птицы разорили и сожгли гнездо, где он вырос. И коловерша долгое время не знал, выжили ли его родичи. К счастью, потом они нашлись.

Тайка подумала, что Пушок мог бы вообще не проходить никакие дурацкие испытания. Он же местный. Это она для волшебного края пришлая, несмотря на четверть дивьей крови.

– Спасибо, что ты здесь, – шепнула она. – Вместе не так страшно.

Коловерша от этих слов приободрился, а Баюн презрительно фыркнул:

– Фу, какие нежности, аж тошнит! А идея насчёт пера хороша, мр-р… Жаль, что невыполнима. Мы же на Границе, забыла? Жар-птицы сюда не залетают.

– А ты, выходит, хотел бы желание загадать? – улыбнулась Тайка, вспомнив про чудодейственные свойства огненных перьев.

– А кто ж не хочет, мр-р?

– И что бы ты загадал?

Конечно, это была хитрость. Тайка думала хоть так узнать, чего хочет котяра. Но Баюн не повёлся:

– Ишь какая хитренькая! Нет уж, давай сама думай.

– Похоже, он сам не знает, чего хочет, – усмехнулся Пушок.

– А я думаю, что знает. Но ни за что не признается. Даже самому себе.

– Отставить мр-р-разговорчики! А то нос откушу!

Баюн угрожающе надвинулся на Тайку, и она сделала шаг назад. Спина коснулась липкой стены. Ух, надо бы с ним полегче всё-таки. Хуже здоровенного кота с острыми когтями может быть только здоровенный кот с острыми когтями и моральной травмой.

Она снова решила поискать помощи у прочитанных в детстве сказок. Те всегда выручали.

– Не кусайся, горячая голова. Лучше скажи, а не ты ли тот самый кот, что когда-то жил на златой цепи на дубе?

Баюн выпучил глаза:

– Откуда, мр-р, знаешь?!

Тайка с Пушком переглянулись, и коловерша включился в игру:

– А ты не понял ещё, с кем связался? Тайка не просто какая-то там завалящая ведьма. Она у нас о-го-го! Саму Доброгневу Кощеевну победила. Слыхал о такой?

– Слыхал… – скривился Баюн. – Вы не думайте, мы тут не совсем отсталые в нашей глуши. Но, если ты знаешь про дуб… О чём ещё тебе известно?

– Обо всём! – выпалила девушка, не моргнув глазом.

– Ну да, ты же с Ягой дружишь. Тогда имей в виду: это всё неправда и поклёп!

– Тогда расскажи, как было на самом деле, а я послушаю.

И Баюн затараторил о том, о чём Тайка с Пушком и понятия не имели:

– Во-первых, с русалкой у нас ничего не было. Во-вторых, про батьку Черномора я дурных баек не сказывал и достоинства егойного шутейками не принижал. Сталбыть, пострадал ни за что. То ли батьке вожжа под хвост попала, то ли кто-то из витязей напраслину возвёл, мр-р. Подозреваю Милоша или Жадобу. Им я, бывало, в лапти гадил – но тоже не просто так, а за дело. В-третьих, Яга меня хоть и освободила, но энто не считается, потому что на тот момент я и сам уже почти освободился. Вот энтими самыми когтями, мр-р! Посему обязанным себя считать отказываюсь и долга за собой не признаю.

– Понятненько. А с Васисуалием что?

Пушок не мог не поинтересоваться. Всё-таки они успели подружиться с котом Яги.

– Неблагодарный он! – скрипнул зубами Баюн. – Пусть он рассказал Яге о моём плачевном положении, но это же не повод сначала на постой проситься, а потом и вовсе жить оставаться? На моей, мр-р, лежаночке!

Пушок неодобрительно цокнул языком:

– А тебе для брата жалко?

– Жалко!

– Выходит, это ты жадоба.

– Моё не трожь! – Баюн чуть не плакал. – Я первым избушку на курьих ножках нашёл. И первым котом у Ягуси был. Почему это я должен уступать, мр-р?!

– Делиться тем, что имеешь, – в этом есть своя особенная радость. Ты не задумывался? – Тайке стало даже жаль Баюна. Но она ничуть не удивилась, услышав в ответ возмущённое шипение:

– Вот пройдёш-ш-шь испытание, тогда, может, задумаюсь. Ты пока меня всё за нос водиш-ш-шь да с панталыку сбить пытаеш-ш-шься. А сама даже не угадала, чего я от тебя хочу. А ещё ведьма, пф!

– Почему же не угадала. – Прищурившись, Тайка прочитала нараспев знакомый со школьной скамьи стих: – «Идёт направо – песню заводит, налево – сказку говорит…» Это же про тебя. Значит, ты хочешь песню или сказку, верно?

– Наконец-то, мр-р… – Баюн улыбнулся, показав клыки. – Да, я хочу сказку. Только такую, какой я раньше не слыхал. Смею тебя уверить, это очень сложное испытание. Потому что я знаю все песни и сказки всех миров.

Разумеется, после такого заявления у Тайки вылетело из головы всё, что она читала раньше. В растерянности она обернулась к Пушку.

– Плёвое дело, – усмехнулся