Ленька-гимназист - Виктор Коллингвуд

— Та я ж местный, с Нижней колонии! Батька мой на заводе робит! Пане атаман, пустите меня Христа Ради до хаты!

Но тип во френче был неумолим. Долговязый Григорчук отвечал «слушаюсь, пане сотник» и пихнул меня в бок прикладом, велев: «а ну заховай руки за спину»! Удар отозвался застарелой болью от давнишнего ушиба груди.

Приехали. Твою же мать…

— Лёнька! — вдруг раздался совсем рядом чей-то бас, и тяжелая рука легла мне на плечо. — Ты што тут, бисов сын, телепаешься?

Я обреченно обернулся. Новый персонаж был кряжист и невысок. Обветренное лицо, с глубокими морщинами, в которых навсегда въелась заводская антрацитная пыль, было мне совершенно незнакомо, но почему-то вызвало у меня некие смутные ассоциации. То ли я его уже видел, то ли что…

— Третий день дома тебя нет, мамка вся извелась, а ты тут прохлаждаешьси! Ремня давно не получал! Вот приду, поучу тебя, как родителей уважать! — наседал тем временем на меня суровый старик.

— А ты хто такив? — грозным тоном тут же спросил у нового персонажа пан сотник.

— Та я есть рабочий завода, Мазалев моя фамилия! — извиняющимся тоном отвечал ему крепкий старикан. — Приказом пана атамана Григорьева направлен на станцию под погрузку вагонов. А это наш хлопчик, родной, ни в чем не замешанный, тильки вот совсим от рук отбився!

И тут я понял, кого он мне напоминает. Форма носа, глаза, линия губ — все это напомнило местную мою маманю. Это, к гадалке не ходи, родной мой дед по матери!

Сотник сурово посмотрел на меня, потом на Мазалева, затем снова на меня. И, уж не знаю почему — то ли уловил действительно фамильное сходство, то ли не захотел, чтобы его подняли на смех за арест совершенно невиновного ни в чем малолетнего патрубка — но, вновь махнув нагайкой, раздраженно крикнул:

— Григорчук, гони этого в шею! А ты — обернулся он с Мазалеву — иди разгружай дальше, вантажные работы ищо не кончены!

На том инцидент был исчерпан. Солдат, поминутно сплевывая, подвел меня до окраины станции и напоследок зарядил в спину прикладом, выдав напутствие:

— Пийшов. И шоб духу твиего тут ни было!

Уговаривать меня не пришлось: с места в карьер я припустил в сторону условленного места встречи с друзьями, да так, что только пятки сверкали.

Едва успел я отдышаться, с трудом удерживаясь, чтобы не застонать от боли в грудине, как появился сначала Гнатик, а за ним и Коська.

— Ну што там? — набросился на них я.

— Та ничего! — небрежно скривившись, ответил Гнатик. — В управу сейчас мотор приезжал, паны какие-то вылезли и уехали. Пулеметов навроде бы немае. Солдат тут и там трошки есть, все или пьяные, или с похмела.

— А на заводе никого! — подтвердил Коська. — Батя сказав, в первый день к нему заявились, потребовали выдать кассу. Ну, он им сейф отворил, да и все. На другой день снова пришли, стали пытать, нет ли других средств. Батя побожился, что касса — вот она, одна. Есть еще профсоюзная, но ее красные с собой увезли. Ну и все, больше на заводе никто и не появлялся.

— Ладно, все понял. Ну, я побежал.

— А можно мы с тобой? — заискивающим тоном спросил вдруг Гнатик. — Дюже хочется на разведчиков подывитися!

— Ну пойдем, небось не застрелят! — решил я, и мы побежали в плавни.

К моему изумлению, шалаш оказался пуст.

— И где они? — разочарованно протянул Коська, явно начиная считать меня завзятым брехуном.

Но тут из ракитника донесся тихий свист, шелест сухих стеблей, и появился первый красноармеец в тужурке. За ним и второй разведчик с карабином осторожно вышел из кустов, ведя Дору и Нюсю за руки. Я понял — услышав наше приближение по шуму листвы, они решили на всякий случай схорониться в кустах. Лодки тоже нигде не было видно — ее тоже спрятали.

— Ну? Что видел? Говори быстро! — тут же набросились они на меня с расспросами.

Я торопливо пересказал все: про раненых, про эшелон, про пулеметы в депо и, главное, на водонапорной башне, про отсутствие другой артиллерии.

Мужик слушал внимательно, кивая и переглядываясь с красноармейцем с карабином.

— Водонапорка, значит… А где она точно стоит? Сможешь показать?

Он достал из просторной деревянной кобуры, из которой торчала рукоять маузера, многократно сложенную карту — двухверстовку, обернул ее противоположной стороной, послюнявил синий химический карандаш:

— Вот пути, — сказал он, проводя черту. — Где башня?

Я взял протянутый мне огрызок карандаша и, как мог, схематично нарисовал расположение станции, депо и башню сбоку чуть от дороги.

— Вот тут, наверху, — ткнул я пальцем в изображение башни.

— Понятно, — сказал разведчик, убирая рисунок в сапог. Он встал. — Молодец, хлопче. Помог Красной Армии!

— Что думаешь? — обернулся он к своему напарнику.

— А что тут думать? — усмехнулся тот. — У григорьевцев любимый ход — въехать в город эшелоном и прямо со станции все и захватить. И они, верно, ждут от нас точно того же. Потому на станции и пушка, и пулеметы, а в городе — особенно-то никого и нет.

— Ну а мы зайдем с другой стороны! — жестко усмехнулся первый. — Ладно, пора нам отчаливать обратно. Давай сюда ялик!

Подтащили лодку, спрятанную в кустах,. Гнатик и Коська удостоились возможности помочь разведчикам спустить ее на воду.

— Ты, — обернулся ко мне матрос, — как наши войдут, найди меня в управе. Моя фамилия — Полевой. Нам такие ребята нужны. Борьба за освобождение мира от власти капитала только лишь начинается! Но пока сидите тут тихо, дождитесь окончания боя. Скоро все кончится.

Они быстро вскочили в лодку, взялись за весла, и вскоре скрылись из глаз за пеленой камыша и рогоза.

Я перевел дух. Всё кончено? Но отдаленные звуки выстрелов недвусмысленно намекнули, что мы все еще были в опасности.

Не прошло и часа, как до нас донеслись звуки боя. Сначала — частая, захлебывающаяся винтовочная стрельба со стороны города. Потом к ней присоединились редкие, но мощные удары — кажется, заработала та самая пушка с платформы. Через несколько минут послышался характерный, ни с чем несравнимый треск — та-та-та-та! Заработали пулеметы, много пулеметов с