Лётчик: Лётчик. На боевом курсе! Под крыльями Босфор - Владимир Владиславович Малыгин

в торец посадочной полосы, пора уменьшать вертикальную скорость. Добавляю оборотов мотору, двойным движением ручки управления придавливаю взбрыкнувший было вверх аппарат и вхожу в привычную мне глиссаду. Сейчас эта траектория никак ещё не называется, пилоты садятся так, как умеют и как бог на душу положит. Всё зависит от личного мастерства.

Только вхожу на удалении полуверсты от первых деревянных полосатых щитов, которыми и обозначена через равные промежутки наша взлётно-посадочная полоса.

У земли идеальные для посадки условия. Штиляра!

Вот и торец полосы.

Ручка газа на упор, мотор расслабленно и с явным облегчением тихонько фыркает за спиной, шелестит пропеллер, набегающий поток воздуха уже не шипит в стойках и расчалках, но тем не менее надёжно держит аппарат в воздухе.

Плавно приближаюсь к укатанному грунту, одновременно с продолжающимся падением скорости начинаю плавненько и осторожно брать ручку на себя. Широкий нос кабины закрывает горизонт, и я привычно переношу взгляд влево вперёд. Мягкое касание с раскруткой колёс, ручку так и продолжаю удерживать в том же положении, не отпускаю. Аэроплан стремительно теряет скорость, и я ещё подтягиваю ручку на себя, разгружая колёса и придавливая хвост к земле. Нет никакого желания из-за какой-нибудь неровности скапотировать носом. На этой модели не предусмотрены противокапотажные лыжи, приходится только на собственное мастерство и рассчитывать. Впрочем, не особо эти лыжи-то и спасают. Центр тяжести находится почти в центре масс, как и фокус, создавая пилоту весь букет трудностей при пилотировании, что в небе, что на посадке. Это я сразу для себя крепко уяснил в этом полёте… Может, для этого времени этот аппарат и считается устойчивым и легкоуправляемым, но только для этого.

Чёткая посадка, как учили. Впрочем, и условия для посадки лабораторные. Ветра нет, воздух ещё не прогрелся, поэтому и тепловой воздушной подушки под крыльями не образуется. А вот во втором полёте нужно быть повнимательнее. Как раз все эти дополнительные факторы и могут возникнуть. Да что могут, обязательно возникнут. Ничего, справимся.

Рулю на стоянку, прямо в руки набежавших механиков. Разворачиваем совместными усилиями аэроплан, и я глушу натрудившийся мотор.

На удивление, ни кожаная жёсткая, стоящая коробом куртка, ни такое же жёсткое и твёрдое сиденье под моей пятой точкой, ни плохой обзор земли с моего рабочего места – ничто не может перебить этого захлёстывающего восторга, этого обилия впечатлений от вроде бы как первого самостоятельного в этой новой жизни полёта. До сих пор в ладони приятная тяжесть аппарата.

Сжимаю кулак перед лицом, кручу его в разные стороны. Вот только сейчас в этом кулаке было всё. И моя собственная жизнь, и допотопный фанерный биплан, и непередаваемое удовольствие от полёта. Нет, вы только представьте, вот в этой руке находился весь самолёт, через эти пальцы я мог прочувствовать его малейшее движение и намерение, вот этой самой рукой я держался за небо… Хочется кричать от восторга.

Стоп, стоп, стоп. Из какого ушедшего будущего вернулись давно забытые воспоминания? Восторг и эйфория. Знакомые чувства после самостоятельных полётов. Раньше когда-то, давным-давно, в далёкой- далёкой молодости точно такие же ощущения испытывал, и вот они возвратились из канувшего в лету забвения прошлого. А сейчас это прошлое превратилось в настоящее. Прекрасное настоящее. И здесь, в этом не таком уж и маленьком фанерном самолётике с ручным допотопным управлением, с дохленьким моторчиком в семьдесят чахлых лошадок, без каких-либо приборов вообще я на короткий срок сроднился с небом. Это непередаваемые ощущения.

И чётко понял. Всё, я полностью слился сознанием с телом после этого вылета, перестал воспринимать его словно временный подарок, стал с ним единой частью. Так что теперь будем жить! Столько, сколько отме- рено!

Обрадованные механики готовили аппарат к повторному вылету. Ещё бы им не радоваться. Замечаний нет, все узлы работают нормально. Можно дозаправить и снова отправить аэроплан в небо. И заняться своими делами. Ну а мне необходимо сначала доложиться командиру и инженеру роты. Без их разрешения меня в полёт не выпустят.

Стянул краги, скинул с плеч куртку, перекинул её через нижний трос руля высоты, расстегнул пряжку шлема, снял. Ух, как хорошо. Всё-таки здорово вспотел – волосы мокрые. Повертел головой, куда бы его приспособить, этот пробковый котелок, чтобы просох от пота? На будущее надо бы подшлемников себе пошить. Пропустил ремешок через тот же трос, застегнул – пусть пока так повисит. Поймал удивлённые взгляды своих механиков, подмигнул в ответ. Пусть начинают появляться новые привычки и традиции.

До курилки дошёл неспешным шагом, заодно и остыл после полёта и утряс впечатления в голове.

– Господин штабс-капитан…

– Сергей Викторович, мы же договаривались. Между собой без официоза, тем более на лётном поле. Здесь мы с вами просто лётчики.

– Извините, после госпиталя заново приходится ко многим вещам привыкать.

– Да, это заметно. Поэтому вы и сегодняшний завтрак со вчерашним ужином в офицерском собрании пропустили?

И я вспомнил. У нас вообще-то трёхразовое казённое питание в столовой. Даже не подумал, точнее не припомнил об этом. Очередная промашка.

– Роман Григорьевич, как на духу скажу. Испугался вчера любопытных расспросов, сочувствия и участия. Да и захотелось одному побыть. А завтрак… Так я же у хозяев столуюсь.

– Понимаю, всё понимаю, но наш доктор этого как раз может и не понять. Так что вы уж перед следующими полётами постарайтесь и ужинать и завтракать в собрании. Хорошо?

Кивнул в ответ. А что говорить-то? Не знаю. Надеюсь, и так сойдёт. Сошло.

– И как слетали? Аэроплан в порядке?

– Замечаний нет, всё нормально.

Вот спасибо предшественнику. Сколько ещё меня подводить можно? Теперь придётся как-то оправдываться. Ладно, сошлюсь на то, что у меня было много времени на переосмысление своего лётного опыта. Заумно? Да нифига, прокатит!

И прокатило. Только командир вряд ли мне сразу так и поверил. Ничего, сейчас ещё разок слетаю, только отлечу подальше, есть же здесь какие-нибудь зоны для пилотирования? Постепенно начну приучать окружающих к правильному и нужному мне о себе мнению. Ох, как завернул. Сам-то понял, что подумал? Вроде бы понял. Короче, нужно работать на собственный авторитет.

Хорошо, что не задал вопроса о пилотажной зоне. Не было здесь ничего подобного. Отлетел от аэродрома подальше и крутись себе на здоровье, если нет другого задания. Да по сторонам поглядывай в оба глаза. А то прилетит такой же любитель, да по закону подлости заберётся на ту же высоту, и ага. Земля, она такая твёрдая и ошибок не прощает. Это я точно знаю. Только над городом запрещено летать. С личного разрешения губернатора только можно и