Русь. Строительство империи 7 - Виктор Гросов

— Власть взять — полдела. Удержать ее, да так, чтобы людям не в тягость была, а в пользу — вот где задача. Много крови пролито, Антон. И твоей, и нашей, и вражеской. Земля русская этой кровью обильно полита. И теперь на тебе лежит ответственность, чтобы кровь эта не зря пролилась. Чтобы не развалилось все снова на уделы мелкие, как только хватку ослабишь.

Его слова были как нельзя кстати. Я сам думал об этом последние дни, особенно после победы здесь, на юге. Одно дело — быть князем в Новгороде, пусть и Великим. Другое — когда под твоей рукой оказываются земли, столь разные по обычаям, по людям, по расстояниям. Новгородцы — одни, ростовцы — другие, галичане — третьи. А еще вятичи, муромцы, теперь вот жители Тмутаракани, где и славяне, и хазары, и греки веками жили бок о бок. И для всех них я теперь — высшая власть.

— Великий князь… — произнес я задумчиво, словно пробуя титул на вкус. Он звучал привычно, но сейчас, в свете последних событий, казался каким-то… недостаточным. Мелковатым, что ли, для той громады, что навалилась мне на плечи. Великий князь — это правитель одного, пусть и самого сильного, княжества, который держит под своей рукой младших князей. Но сейчас ситуация была иной. Не было других князей, равных мне по силе или влиянию. Те, что остались, либо мои наместники, либо союзники, полностью зависящие от моей воли. Я не просто первый среди равных. Я, по сути, единственный.

Ратибор уловил мои мысли.

— Титул — дело наживное, княже. Главное — суть. А суть такова, что ты сейчас — стержень, на котором вся Русь держится. Вынь его — и рассыплется все в пыль.

— И то правда, — вздохнул я. Ответственность давила неимоверно. Каждый неверный шаг, каждое необдуманное решение могло привести к катастрофе. Я вспоминал историю, ту, что знал из своего времени, и ту, что узнавал здесь, через «Вежу». Времена раздробленности, усобиц, когда брат шел на брата, когда русские земли становились легкой добычей для соседей. Не допустить этого снова — вот что было главным.

Но как? Как удержать эту огромную, лоскутную, но уже ощущающую свое единство под моей рукой страну? Как сделать так, чтобы это единство не было временным, зависящим только от моей жизни и силы моей дружины?

Илья Муромец, словно прочитав мои мысли, добавил:

— Прежде князья русские больше о своей вотчине пеклись, да о том, как бы у соседа кусок урвать. А чтоб кто о всей земле Русской думал, о народе ее, о будущем — таких мало было. Святослав, отец твой нареченный, мечтал о державе великой, да не успел. Тебе, видать, его дело продолжать выпало. И не просто продолжать, а строить заново, на новом основании.

«На новом основании»… Эти слова запали мне в душу. Простое Великое княжение уже не отражало реальности. Реальность была такова, что под моей рукой оказалась целая страна, огромная и потенциально невероятно сильная. И управлять ею по старинке, как обычным княжеством, было уже невозможно. Нужны были новые подходы, новые решения, возможно, и новый титул, который бы соответствовал масштабу задачи.

Я посмотрел на своих соратников. Их лица были серьезны. Они понимали не меньше моего, какая ответственность лежит на мне, а значит, и на них. Мы прошли через огонь и воду, и теперь, на пороге чего-то нового, неизведанного, мы были вместе. Эта мысль придавала сил. Каким бы ни был дальнейший путь, я знал, что не одинок. Но и бремя окончательных решений все равно лежало на мне. И первым таким решением должно было стать осмысление того, кем я стал для этой земли, и как назвать ту новую сущность, что рождалась на моих глазах из разрозненных княжеств. Великое княжение… Нет, этого было уже мало. Определенно мало.

Размышления о будущем, о масштабах власти и ответственности не давали покоя всю ночь. Я ворочался на жесткой лавке, заменявшей мне кровать, и перед глазами снова и снова вставала карта разросшихся владений. К утру решение созрело. Нельзя откладывать то, что уже стало очевидным. Нужно было не просто осознать новую реальность, но и действовать в соответствии с ней. И первым шагом должно было стать создание новой, более прочной и формализованной структуры власти. Нельзя управлять такой махиной наскоками, личным присутствием и приказами, отданными на словах. Нужен был порядок, система. И, что самое важное, нужно было вовлечь в этот процесс тех, кто держал земли от моего имени.

Едва рассвело, я уже был на ногах. Ратибор и Илья, привыкшие к моим ранним подъемам, тоже не заставили себя ждать. Я коротко изложил им свой замысел.

— Хватит уже быть просто предводителем дружины, пусть и самой большой на Руси, — сказал я, глядя им прямо в глаза. — Пора наводить порядок. Настоящий. Такой, чтобы не зависел от того, где я сейчас нахожусь — в Новгороде или Тмутаракани. Земли у нас теперь много, и каждой нужно внимание. А главное — все должны понимать, что мы строим одно целое, а не просто набор княжеств, которые я силой подмял.

Оба моих соратника слушали внимательно, не перебивая. В их глазах я увидел понимание и одобрение.

— И что ты задумал, княже? — спросил Ратибор, когда я закончил.

— Собирать всех, — ответил я твердо. — Всех, кто мне верен, кто держит от моего имени города и земли. Наместников, воевод, союзных князей, если таковые еще остались и готовы идти с нами до конца. Пусть едут сюда, в Тмутаракань. Здесь, на этой земле, только что отвоеванной у врага, мы и решим, как жить дальше. Соберем Великий Совет. И пусть каждый выскажется. И пусть каждый поймет, что отныне мы — одно целое.

Илья Муромец одобрительно крякнул:

— Дельно, княже. Людям надо видеть, что ты не один за всех решаешь, что и их мнение тебе важно. Да и посмотреть друг на друга, понять, какая сила за тобой стоит, им не помешает. Одно дело — сидеть в своем городе и получать твои грамоты, а другое — увидеть воочию и тебя, и тех, кто рядом с тобой.

— Вот именно, — подхватил я. — Пусть увидят, что Русь — это не только их родной город, но и Новгород, и Ростов, и Галич, и вот эта Тмутаракань. И что у всех у нас теперь одна судьба.

Не откладывая в долгий ящик, я призвал писцов.