Молот Пограничья. Книга III - Валерий Пылаев

Ничего себя. Вот так, подаришь девушке древний клинок — считай, женился.

Впрочем, думать обо всем это мне пришлось недолго. Жихарь свернул на набережную, проехал еще полторы сотни метров и остановился. Специально не у самого Таежного приказа, а чуть подальше, не доезжая небольшого двухэтажного здания перед казармой, где на первом этаже расположилась армейская столовая, а на втором, кажется, апартаменты для младшего офицерского состава.

Я никоим образом не афишировал цель своего визита в Орешек, но слухи, похоже, зарождались сами собой — и перемещались по Пограничью куда резвее дядиного «козлика». И не успел я открыть дверь, как вокруг машины уже столпились вольники.

— Доброго дня, ваше сиятельство! — слышалось со всех сторон. — Как там в Отрадном погода, как у нас — холодрыга? А как здоровье Анны Федоровны?

Разумеется, большая часть фигур в камуфляже остались стоять в очереди у Таежного приказал, однако от разнообразия оружия и расцветок разве что не рябило в глазах. И я что-то не припоминал, чтобы в мои прошлые визиты в город хоть кто-то так радовался. Видимо, за миновавшие с моей победы над Зубовым недели история успела обрасти поистине эпическими подробностями. Половина из них наверняка была придумана рассказчиками и пересказчиками от начала и до конца — но кого и когда это волновало.

Ветер на Пограничье переменился — и вольники почувствовали это первыми.

— Разойдись, судари, — усмехнулся я. — Мы сегодня не в приказ.

— Это как пожелаете, ваше сиятельство. — Сразу несколько фигур в выцветших зеленых куртках согнулись в учтивом поклоне. — Мы просто подумали — ну мало ли вам от нашего брата чего надобно?

Намек был яснее некуда. Однако задерживаться и вести разговоры с потенциальными кандидатами в гридни я не собирался. Всех вольников без уголовного прошлого и не замеченных в особой дружбе с Зубовыми Седой уже давно держал на карандаше, и ему же я поручил поглядывать на тех, кто приехал на Пограничье совсем недавно. Мы с дядей благоразумно решили, что куда лучше обучить стрелять, драться и читать следы зеленого новичка, чем перевоспитывать бывшего каторжанина.

В общем, у нас была некая тактика — и мы ее придерживались.

— Будет надобно — узнаете, — отрезал я, выбираясь на тротуар.

Повторять дважды мне не пришлось. Вольники тут же расступились, и через несколько мгновений мы уже не торопясь шагали в сторону построек, отведенных солдатам. Здесь народу было поменьше, да и сама публика поприличнее. Во всяком случае, никто не спешил бежать мне навстречу, кланяться, приставать с расспросами и выплясывать вокруг нас с дядей. Местные служивые наверняка тоже уже знали, зачем мы пожаловали в Орешек, однако вели себя прилично.

Во всяком случае — пока.

И я уже начал подумывать, у кого спросить дорогу до дежурного офицера, как за спиной послышались тревожные голоса. Чутье, которое и до этого весьма толсто намекало на не самые приятные события, взвыло так, будто меня ударили обухом по голове. Чей-то Дар — намного сильнее моего собственного, даже с поправкой на способности Стража — вспыхнул совсем близко, и Основа тут же ощетинилась, готовясь драться.

Половину солдат у столовой тут же как ветром сдуло. А те, что остались, замерли на крыльце, явно готовясь в случае чего метнуться за дверь. Служивые всегда отличались умением испаряться в случае внепланового визита руководства, а прибывший на набережную гость, хоть и не имел прямого отношения к армейским чинам, по положению не сильно уступал даже коменданту крепости.

Огромная машина — угольно-черная, с сияющими хромом фарами и задним бампером вальяжно проплыла мимо и остановилась у тротуара в десятке шагов впереди. Я не успел разглядеть эмблему марки, но и без нее понял, что в Орешек приехало нечто крутое, мощное и запредельного дорогое. Рядом с этой громадиной и внедорожники, и спортивное авто младшего Зубова, и служебный агрегат его сиятельства Павла Валентиновича показались бы лишенной всякой солидности повозками. Такая «карета» подошла бы и самому великому князю новгородскому.

Но это явно был не он.

Водитель — высокий худощавый мужчина в фуражке и ливрее — еще только шагал к задней двери, чтобы открыть ее для пассажира, а я уже знал, кто сейчас появится из машины. Обычно господ, принадлежащих к всем известной славной фамилии, сопровождали несколько авто с вооруженными до зубов громилами, но глава рода приехал один.

Видимо, потому, что ни в какой охране попросту не нуждался.

Больше всего его сиятельство походил на старшего из братьев Зубовых. Точнее, это Платон Николаевич оказался почти копией родителя. Помолодевшей, одетой по последнему писку столичной моды, однако все равно отдающей дешевизной и посредственным качеством. Сын унаследовал от отца сложение и не самый выдающийся рост, но в нем не было даже намека на тяжеловесную основательность и мощь, которую буквально излучал глава рода.

Для визита в Орешек старик Зубов выбрал ботинки, темно-серый костюм и плащ из толстой коричневой кожи. Не самое роскошное одеяние — одна золотая оправа круглых очков наверняка стоила дороже всего остального.

Как бы то ни было, явно не наряды делали его сиятельство тем, кто он есть. От старика веяло чем-то древним и могучим — тем же, что я раньше ощущал разве что в присутствии Горчакова. Зубов сменил внедорожник на элитное авто и был выбрит до зеркального блеска, однако я почему-то без труда представил его в доспехах. Причем не новомодных, наполовину состоящих из тянущихся современных тканей, а выкованных лет этак триста-четыреста назад.

Шлем, кольчуга и пластины на груди — почти такие непробиваемо-толстые, как золоченая кираса волота. Под маской благообразного и воспитанного патриарха скрывался не только хитрец, интриган и правитель старой закалки, но и боец — сильный, опытный и беспощадный. Зубов наверняка еще помнил те времена, когда князю Пограничья полагалось не отсиживаться в теплой и уютной усадьбе, а лично вести в бой дружину, шагая перед строем.

А может, и не только помнил.

— Доброго дня, Николай Платонович. — Я чуть склонил голову. — Полагаю, не ошибусь, если скажу, что вы здесь для того, чтобы увидеть меня.

— В том числе. И, раз уж мы оба решили обойтись без всяких витиеватостей — вы не откажетесь немного прогуляться? Вдвоем, без лишних ушей и глаз.

Голос у Зубова оказался под стать внешности — густым, низким и чуть хриплым. Преисполненным подобающих аристократу манер и фальшивой доброжелательности, однако все равно не предвещающим ничего хорошего.

Я не успел заметить, как мы с ним, фактически, оказались одни. Мои почитатели из числа вольников