Взлет и падение ДОДО - Николь Галланд

– Так вы читаете мысли кота? – спросила я.

– Не столько это, – ответил Ода, – сколько ищем сигнатуры начинающихся волновых коллапсов.

Тристан мгновение стоял как в столбняке, потом резко провел раскрытой ладонью в воздухе возле уха. «Отлично, – подумала я. – Почувствуй на своей шкуре, каково мне приходится».

– Не поняли? – спросил Ода.

– Да, сэр.

– Я играю с перенормировкой.

– А.

– Именно она определяет, во что скорее всего коллапсирует функция. Играя с ней, я могу изменить вероятности.

– Вы можете творить магию, – брякнула я.

– Вроде того, – ответил Ода. Затем тоном вежливого любопытства спросил: – Так вы об этом хотите говорить? О магии?

– Засекречено, – сказал Тристан и пригвоздил меня злобным взглядом. Затем повернулся к Оде: – В обычных условиях мы можем строить обоснованные предположения, что именно произойдет при коллапсе волновой функции. Вы получаете возможность это дело подтасовать.

Ода скорбно кивнул:

– Но лишь иногда. И я не могу объяснить вариации. Вот почему мою заявку отвергли. Почему ДАРПА не продлило мне грант.

– А что делает компьютер? – спросил Тристан.

Ода вздохнул:

– Он, увы, делал слишком мало. Как я сказал, для своего времени это была замечательная машина. И тем не менее – несмотря на всю программную оптимизацию, – его не хватало, даже когда он работал на полную мощность.

– То есть он не просто регистрирующее устройство.

– Он во многом контур обратной связи. – Ода глянул на меня и пояснил: – Чтобы ОДЕК работал, компьютер должен получать сенсорные данные, выполнять некие очень нетривиальные вычисления и решать, как изменить проходящий через катушки ток. Делать это он должен быстро, иначе ничего не выйдет. А он работал недостаточно быстро.

– Какие характеристики у этого «Индиго»? – спросил Тристан.

Ода вздохнул.

– Даже не хочу вам говорить.

– Почему?

– Вы будете смеяться.

– Не буду.

– Один процессор. Сто семьдесят пять мегагерц. Пятьсот двенадцать мегабайт ОЗУ.

Тристан рассмеялся.

– Я же говорил, – сказал Ода.

Тристан мгновение стоял, глядя на аппарат.

– С современными компьютерами… или с их кластером… мощными процессорами… более высокой частотой… все ваши проблемы на этом фронте разрешимы.

– Возможно, – кивнул Ода, – но у меня нет для этого ни места, ни средств, а статья в «Клаксоне» сделала меня посмешищем всего научного сообщества, так что больше мне финансирования не получить.

– Как обидно, – сказала я. – Тем более если теория здравая.

– Никто не финансирует теории. Финансируют результаты, – сказал Ода. – Результаты не были надежно воспроизводимы. Ошибкой было использовать котов. Слишком легкая мишень для насмешек среди далеких от науки людей.

– Что, если мы дадим вам финансирование, чтобы создать аналогичную установку на основе новейших компьютеров? Установку размером с комнату? – спросил Тристан.

Ода улыбнулся осторожной улыбкой умудренного годами человека.

– Встанет проблема масштабирования. Требуемая вычислительная мощность растет как квадрат объема камеры.

Тристан быстро подсчитал в уме.

– Значит, как шестая степень размеров ящика. Ничего страшного. Пусть будет маленькая комната. Об остальном позаботится закон Мура.

– Даже не упоминайте этого при Ребекке, иначе она погонит вас из дома секатором. Это был очень тягостный и унизительный период. Она не вынесет повторения.

– Все будет происходить под покровом секретности. «Клаксон» не узнает. Никто не узнает.

Ода задумался.

– А если Ребекка согласится? – спросила я.

Ода пожал плечами:

– Это был мой любимый проект, и, конечно, мне хочется увидеть его работающим. И я вообще склонен говорить «да». Но я хотел бы знать, зачем вы этим занимаетесь.

– Я расскажу вам все, как только вы подпишете соглашение о неразглашении, – ответил Тристан.

Ода чуть заметно улыбнулся про себя, затем вновь перенес внимание на Тристана:

– Тогда вам придется попросить Бекку, чтобы она тоже подписала. Я не буду ничего от нее скрывать.

– Стоукс, иди наверх и займись этим, – сказал Тристан, не глядя в мою сторону. – Нам с профессором надо поговорить о деле.