Волокита - Артём Соболь

на улице, вы последние о ком они будут думать. А у нас есть три расписки, моя невеста, Маргарита, обчистила Павла в карты. Расписки на сто тысяч, двести и пятьсот. Когда вы окажетесь на улице, я подойду к наследнику и предложу отпустить вас. В обмен на расписки. Конечно же расписки мы им не отдадим, получат обычные бумажки. Вы получаете свободу и переезжаете к нам, ваша прошлая жизнь идёт нахрен. Понимаете?

— Действительно, чертёнок, — вздыхает Лиза. — А ты не обманешь?

— Посмотрите вот на этого человека, — указываю рукой на отца. — В вас, Елизавета, он втрескался с первого взгляда. А теперь посмотрите на Нику и на меня.

— Да, глупый вопрос, — твздыхает Лиза. — А что будет с верными мне людьми? Их немного, всего пятеро. Наша целительница. Две домохозяйки, нянька Вероники. Сторож...

— Если верны, — улыбается Ерофей. — Не бросим.

— Они верны. Они лечили меня. Втихаря кормили когда я сидела в подвале... Только благодаря им, я на цепи не загнулась.

— На цепи? — удивляется Никита.

— Мне трудно об этом говорить, — опускает голову Лиза. — Но да, на цепи. Как собака. Я... Я не сдавалась. За это меня или приковывали к стене или подвешивали к потолку. Я всё таки ведьма, хоть мне запретили учиться, физическая сила у меня была. Так бы я их изломала. Поэтому...

— Подробнее, — рычит Ерофей. — Что эти твари делали с тобой?

— Я не могу... Это в прошлом. Это...

— Быстро! — рявкает Волокита.

— Б-быстро... — теряется Лиза. — Быстро... Учение Вальмонда. В скором времени, я должна была родить от Тимофея. Ника от Василия. Потом Павел передумал и решил сам жениться на Нике. Я этого не хотела. Я против. Но кто меня слушал... Я глупая женщина не осознающая всего величия учения. Простите...

— Всё в порядке, — бормочет Ерофей. — Павел идиот. Ты не виновата. Сейчас мы выпьем и больше не будем об этом вспоминать.

Выпить не получается. Дверь в нашу отдельную комнату открывается. Внутрь вваливаются злые, но при этом бледные от страха Тимофей и Василий Жигуновы.

— Лиза, Ника, — пищит Васька. — Вам пора.

— А вот это, уже не тебе решать, — улыбается Ерофей. — Слава, сын, я хочу видеть на полу их зубы. Не жалей, тебе за это ничего не будет. Сами они немощные, а их папаша трус каких мало.

— А если ты, Тимофей, — встаёт Никита. — Попытаешься использовать магию... Ты пойдёшь со мной на дуэль. Тебе, сопляк, от боя не отвертеться.

Ссаживаю с себя Любу, целую своих девушек, выхожу из-за стола...

— Это не ваше дело, — понимая что сейчас будет, стонет Тимофей.

— Теперь наше. Ты подходи, не стесняйся... Можешь убежать, но тогда я тебя в покое не оставлю. Ты, за то что пришёл сюда и помешал нашим посиделкам, проклянёшь всё на свете. Сюда иди!

Бежать братья Жигуновы, даже не пытаются. Видимо от страха, стоят как вкопанные.

Первый удар достаётся Ваське. Который отхватив в зубы садится и начинает плакать. Тимофей выдерживает два удара. На третьем падает и прикидывается ветошью.. Помогает это слабо, схватив одной рукой за шею, второй бью в зубы.

Увы, этот мир жесток. Делать скидки слабоумным, вырожденцам и текущим крышей, здесь смерти подобно. Они не поймут, не оценят. Они лишь убедятся в своей безнаказанности. Может быть это неправильно, может слишком жестоко, но они сами виноваты.

Они, по отношению ко мне, Лизе, Нике, никакой жалости не проявляли. Они были уверенны в том, что с ними ничего не случится. Что всё будет как всегда. Не угадали.

Да, становиться злым я не хочу. А становиться поехавшим от силы монстром не хочу ещё сильнее. Но в этом случае... За то что эти уроды издевались над беззащитной женщиной, за то что били и пытали...

Заношу руку, укоряю кулак выбросом воздуха. Едва не ломаю руку от силы получившегося удара. Но ломаю Тимофею табло. Челюсь с хрустом разламывается, изо рта вместе с кровью вываливаются зубы.

— Смотри, ничтожество, — схватив плачущего Ваську за волосы подтаскиваю его ближе. — Что видишь? Кучу дерьма! А это за то, что он позволил себе прикоснуться к Лизе. Просто прикоснуться. Урод трогал её грудь, когда она в подвале висела. Как думаешь, Вася, что было бы с вами, если бы твой брат зашёл чуть дальше? А я тебе скажу. Вас, уродов, я бы наизнанку вывернул. Скажешь не моё дело? Нет, теперь моё. Ника моя, а Лиза женщина моего отца. И за них, я буду вас убивать. Каждый день, я буду калечить и уродовать вас. Передай Павлу, я приду за ним. Приду за всеми вами. Я вас уничтожу, размажу, я заставлю вас попробовать зачать в Павле новую жизнь. И вы, потому как трусы, сделаете это. А теперь пошли отсюда. Жалкие, немощные выродки.

Как только Васька утаскивает Тимофея, возвращаюсь за стол, вытираю салфеткой кровь с руки....

— Мы так много для тебя значим? — спрашивает Лиза.

— Да, — подтягивая рюмку улыбаюсь.

— Приятно... — вздыхает Ника.

— А ради нас он троих убил, — надувается Люба, но видя взгляд Никиты отворачивается.

— Лиза, — смотрит на неё Волокушин. — как я понимаю, своих детей вы...

— Детей, Никита Иваныч? У вас есть сыновья? Если не ошибаюсь, трое. А вот теперь представьте. Поставьте себя на моё место. Вы женщина. Вас связывают и насилуют. Неоднократно. Потом, вы рожаете. Ваших детей воспитывает тот кто вас насиловал. И ваши дети, ваш старший сын, называет вас шлюхой. Не может пройти мимо, не ударив в почку или в живот. А когда вы плачете от боли, взываете к совести отпрыска, этот самый отпрыск, хватает вас за волосы, тянет и шепчет на ухо как и в каких позах отымеет вас. Вы можете представить, как ваш сын, прижигает вам ноги раскалённым железом, лупит розгами до тех пор, пока кожа не лопнет. Вы можете представить, как это, наблюдать как ваш сын, в наглую домогается вашей же дочери? Как сидя за ужином, в открытую говорит что ночью придёт к ней и воспользуется её ртом? Можете?

— Извини, Лиза, — опускает голову Волокушин.

— Никто не знал. Было время когда я любила их. Но потом... Их натуру пробудили. Павел вскрыл их истинные сущности.