Крещение огнем. Вьюга в пустыне - Максим Калашников

У меня есть догадка, читатель, доказать которую впрямую я не могу. Только косвенно. А она такова: в СССР зарождались мощное психотронное оружие и арсеналы ведения «магической войны» с прямым воздействием на психику конкретных людей-«мишеней». В этом смысле эксперимент 1973 года «Радиосон» был лишь одним из первых шагов. Более того, он использовал только один из способов управления поведением человека.

Автор книги по ряду признаков пришел к выводу о том, что в конце 1970-х работы по психотронному и «магическому» оружию в нашей Империи пошли с утроенной энергией. К середине 1980-х мы уже имели нечто, что использовалось как оружие. Но затем после 1988 года, государство бросило это направление – и теперь наши спецслужбы явно не имеют того, что имелось у КГБ и ГРУ еще в 1986–1987 годах. Коллективы исследователей с агонией Советского Союза ушли на «вольные хлеба» и утратили возможность вести полноценные разработки.

1979–1987 годы – это резкий всплеск активности советской науки в изучении экстрасенсорики и прикладной «магии». Мы тут готовились заткнуть за пояс «Анэнербе» гитлеровцев. Это – боевая гипнология знаменитого Рогозина с вживлением операторов-чтецов в психику реальных людей, подчас – на большом расстоянии. Это исследования по подпороговому воздействию на людей-целей, ведшиеся в рамках программы советских «звездных войн». (Мы рассказывали о таких работах в книге «Крещение огнем. Алтарь Победы».) Это реальные успехи в воздействии на состояние людей, для чего использовались их фотографии (об этом мы рассказывали в книге «Третий проект. Спецназ Всевышнего»).

Скорее всего ключ к полному успеху лежит в овладении русскими совершенно необычными способами связи, которые отходят от принципа передачи радиоволн в эфире или электрических сигналов по проводам. Какими? Процитируем отрывок из «Третьего проекта»:

«…Один из нас принимал участие в простых и наглядных опытах Звонникова. Представьте себе две комнаты, разделенные между собой толстенной, непроницаемой для физических полей стеной. В одной комнате сидит оператор, который посылает умственные сигналы. Во второй находится небольшая платформа с контрольной аппаратурой, на которой стоит один из нас в роли приемника. Человек не может стоять неподвижно, словно столб или статуя. Он переминается с ноги на ногу, подает туловище то вперед, то назад, то в сторону. Чувствительные приборы отмечают все изменения положения стоящего на платформе человека с точностью до миллиметра. А оператор за стеной под себя командует: быстро отклонись вправо… Вперед… Назад…

Эксперимент продолжался всего четверть часа. Мы сравнили хронометраж и список операторских команд с диаграммой изменения положения тела. Совпадение оказалось практически полным. Правда, разные люди отличаются разной восприимчивостью к подобного рода связи. Затем Звонников сделал прибор, который резко усиливает возможность каждого человека стать оператором-передатчиком, и опыт повторили.

Летом 2001 года экспериментаторы поехали, как водится, в Гималаи и построили опыт на расстоянии, чему свидетелем стал один из авторов сих строк. Причем не только свидетелем, но и оператором, и приемником тоже. Связь снова подтвердилась, сходимость результатов на мосту «Москва—Гималаи» оказалась удивительной. Причем, когда подсчитали скорость реакции испытуемого в Центральной клинической больнице МПС на Волоколамском шоссе, то получилось, что они идут из Гималаев быстрее скорости света, вопреки всем физическим законам. Мы уверены, что в данном случае Звонникову удалось использовать эффекты того самого «эйдос-поля», природа которого нам пока неизвестна.

Впрочем, это не первый эксперимент такого рода. Помимо уже оскомину набившего примера с мысленной связью оператора в США с подводной лодкой «Наутилус», шедшей под арктическими льдами в 1964 году, было, как вы помните, вполне официально зарегистрированное в СССР в 1979 году открытие Игоря Смирнова, которое и положило начало его работе под эгидой советских спецслужб, по постановлению ЦК КПСС и Совмина СССР. Тогда Смирнов открыл эффект летагена: когда кролики из одного помета (из одной семьи) реагировали на то, что одному из них приходится терпеть боль. Причем Смирнов проследил такую связь, когда одно подопытное животное находилось в Питере, а второе – в Узбекистане. Разве это – не лишнее доказательство существования тонкого мира?»