Фантастика 2025-62 - Ринат Искандэрович Мусин

— До встречи, товарищ Немиров, — улыбнулся Лаврентий Павлович.

Аркадий пошёл в свой новый кабинет, расположенный через дверь от кабинета Сталина.

В коридорах сейчас царит ажиотаж, по причине того, что Ленин принял решение — переносу столицы быть.

Он посчитал, что Петроград, несмотря на недавнее смещение границы дальше на запад, находится в зоне прямого доступа для вражеского флота, поэтому он всегда будет оставаться в опасности.

Несмотря на предложения Аркадия перенести столицу, то есть, всю администрацию, за Урал, Ленин решил, что лучше перенести её в Москву, древнюю столицу России.

Немиров сказал ему, что это не очень хорошая идея, так как инфраструктура там старая и нужно будет вкладываться в перестройку города, но Ленин резонно заметил, что это будет дешевле, чем строить что-то с нуля прямо посреди Западной Сибири. Убедительных контраргументов Аркадий не нашёл.

Возможно, причиной решения о переносе столицы в Москву послужил он сам, косвенно. РККА сейчас овеяна победоносностью — у того же Сталина крепнет убеждение, что стоит просто выпустить в поле генерала Немирова с парой-тройкой механизированных корпусов, как вопрос с вражеской армией закроется сам собой. В первый же раз они обсуждали перенос столицы в совершенно другой обстановке…

— Что, кстати, по проекту «Стекло»? — спросил Аркадий.

— Добыча руды уже начата, — вздохнул Берия. — Но есть ряд вопросов.

— Например? — уточнил Немиров.

— Откуда эти сведения? — спросил Лаврентий Павлович. — Я обстоятельно изучил эту папку, которую мы, почему-то, не обсуждали.

— Рано её ещё обсуждать, — вздохнул Аркадий. — Пока данные не подтвердятся в НИИ «Аквамарин», обсуждать, собственно, нечего.

Это НИИ учреждено специально под атомный проект. Для каких-то серьёзных телодвижений ещё слишком рано, но теория уже прорабатывается, а обоснование нездорового интереса к теме у Аркадия уже есть.

Мария и Пьер Кюри, Эрнест Резерфорд, Альберт Эйнштейн, Фридрих Зодди и Нильс Бор уже сделали своё дело, и теперь разработка ядерного оружия неизбежна. Резерфорд, Бор и Эддингтон, к слову, орудуют прямо сейчас и открывают кое-что необходимое для понимания всего масштаба задачи, поэтому можно сказать, что это промах Аркадия. Но Резерфорда он не вспомнил, об Эддингтоне вообще не знал, а о Нильсе Боре всё понял только постфактум. Не мог он отправить к ним специально обученных людей…

Резерфорд в 1919 году облучил азот радиоактивными ядрами гелия, в результате чего образовался кислород-17 и выделился протон.

Артур Эддингтон в 1920 году выдвинул гипотезу о термоядерном синтезе в звёздах, которой заинтересовал научное общество идеей, что звёзды получают энергию за счёт преобразования водорода в гелий.

Резерфорд в 1921 году предположил, что может быть нейтрон, а также провёл эксперимент по бомбардировке атомных ядер.

Нильс Бор в 1922 году усовершенствовал квантовую модель атома, оснастив её энергетическими уровнями — как-то всё это прошло мимо Аркадия. И сейчас уже известно, что Бору интересна ядерная физика, поэтому он собирается фокусироваться на ней. Это значит, что к нему поедут специалисты из датского отдела ОГПУ…

Аркадий понимал, что делает плохо, но ему очень не хотелось иметь дело с ядерным оружием. Он, буквально, умер от него. И никому не желал такой же участи. Даже если не удастся остановить его разработку, то замедлить — это задача, стоящая всех понесённых материальных затрат и совершения аморальных поступков.

Резерфорда убить не получилось — он в Великобритании, где работает MI5, сфокусированная на отлове советских шпионов.

Достать можно далеко не всех, поэтому Аркадию приходится терпеть новости, связанные с развитием ядерной физики.

— А когда сведения подтвердят или опровергнут — что мы будем делать с этой программой? — поинтересовался Лаврентий Павлович. — Я сужу по примерной её оценке, которую вы дали в одном из документов — сейчас мы такое не потянем.

— Сейчас — нет, — согласился Немиров. — А вот после завершения индустриализации — обязательно потянем. Если данные подтвердятся.

— Да, если подтвердятся… — произнёс Берия и загадочно улыбнулся.

*1 декабря 1924 года*

Леонид вышел из парилки, сел на лавку и открыл бутылочку «Царь-Колы», к которой сразу же с наслаждением приложился.

— Уф-ф-ф… — выдохнул он и отрыгнул.

Хотелось обычного пива, но он, по рекомендации личного врача, начал ограничивать себя в алкоголе. Не потому, что у него проблемы со здоровьем, а потому что частые застолья начали вредить работе.

«А у Марии Константиновны без застолий никак…» — подумал Курчевский.

— Ну и хоромы ты себе отстроил! — вышел из парилки Кирилл Смутин.

Геннадий Парфёнов продолжил париться — из парилки доносились удары веником.

— А пива у тебя нет? — спросил Смутин.

— Посмотри в холодильнике, — мотнул головой в сторону здоровенного металлического ящика Леонид. — Ох, хорошо…

— Хорошо быть богатым, плохо быть бедным, — усмехнулся Кирилл, открывший холодильник и обнаруживший там ассортимент напитков.

Прислуга пополняет холодильник самыми свежими напитками, включая и пиво.

— Нет, пожалуй, тоже попью газировки, — произнёс Смутин и вытащил полулитровую «Марфа-Колу».

Стеклянная бутылка, жестяная крышка и узнаваемая красная наклейка — то, во что влюбилась Америка…

Рецептура была выработана в России, что вызывало у Леонида приступы гордости, так как, Родина.

Из парилки выскочил Парфёнов и сразу же подлетел к холодильнику, из которого вытащил бутылку пива «Coors».

Это пиво, которое запрещено на территории США, но его можно достать у бутлегеров. Все говорят, что «Coors» производят только слабоалкогольное пиво, которое пьют рабочие, от безысходности, а также солодовое молоко, которое приносит совершенно не те деньги, что пиво, но Леонид, как никто другой, знал, что нормальное пиво «Coors» можно получить, если знать людей…

«Пока вся страна страдает, мы, богатеи, можем наслаждаться любыми количествами алкоголя», — подумал он, прикладываясь к бутылке газировки.

У Бострем вообще ни дня без попойки — у неё в особняке всегда находится какое-то постоянное количество бывших царских офицеров, которые развлекают её беседами, а сами развлекаются алкоголем.

Так как всё это происходит за закрытыми вратами особняка, государству всё равно, чем занимаются все эти русские…

— Надо кое-что обсудить, — сел за стол Парфёнов, перед этим выдувший бутылку пива залпом.

— Ты говори, а я послушаю, — кивнул Леонид и начал есть селёдку с запечённой картошкой.

— Центр велит интенсифицировать работу в Мексике, — произнёс Геннадий, также взявшийся за селёдку.

Леонид кивнул. С «другой стороны» его тоже подталкивают — влиятельные американские бизнесмены будут очень рады, если кто-то влезет в это дерьмо вместо